Он наклоняется и крепко обнимает меня за шею.
— Я рад, что ты мой брат, Дерек.
Я поднимаю голову и смотрю вверх в его маленькое лицо, разглядывающее меня с таким выражением, будто я его герой.
— Я тоже рад.
Тот факт, что родной отец Джулиана бросил его, а мой отец в настоящий момент отсутствует, делает меня единственным мужчиной в его жизни. Хорошо, если бы дед проявил к нему интерес, но я не видел, чтобы Гас был в чем-то заинтересован, кроме постоянных отлучек и вечной раздражительности.
После того как мы вытерлись и собрались, Джулиан соглашается сходить со мной за покупками. Я затариваюсь йогуртом, капустой, а также фруктами и овощами, которые, могу поспорить, никогда прежде не занимали почетное место в доме Паркеров.
Вернувшись домой, я обнаруживаю, что конверт FedEx от бабушки волшебным образом выбрался из мусора. Он на моей подушке. И он распечатан.
Дерьмо. Не сомневаюсь, это дело рук Эштин. Я нахожу ее в гостиной, она с пристальным вниманием смотрит какое-то глупое реалити-шоу и жует картофельные чипсы. Ее волосы снова заплетены в косу и на ней надеты обрезанные спортивные шорты и футболка с надписью «Фримонтские атлеты».
Я машу конвертом перед ее лицом:
— Зачем ты вытащила это из мусора?
— Почему ты солгал? Это не приглашение в команду по синхронным прыжкам на батуте, — она бросает чипсину Фалкору и садится прямо. — Это от твоей бабушки.
— И что с того?
— Ты даже не прочитал его, Дерек.
— А это не твое дело, потому что...
— Это не мое дело, — перебивает она, — а твое, так что читай его.
Я не хочу знать, что в письме. Это в категории тех вещей, на которые мне плевать.
— Известно ли тебе, что открывать чужие письма незаконно. Нарушение неприкосновенности частной жизни — это что-нибудь говорит тебе?
Эштин вовсе не выглядит виноватой, вытаскивая другую чипсину из пачки и засовывая ее себе в рот.
— Оно уже не было твоим. Ты выбросил его. С юридической точки зрения — это не было нарушением неприкосновенности частной жизни.
— Ты что, юрист? Что, если в следующий раз, когда ты получишь письмо, я его открою? Тебе это понравится?
— Если я его выброшу, то это будет справедливо. Пожалуйста, прочитай, — она указывает на конверт в моей руке своими жирными пальцами. — Тебе необходимо прочитать это письмо, Дерек. Оно важное.
— Я спрошу, когда мне понадобится твой совет. А пока что держись подальше от моих личных вещей.
Я иду на кухню и во второй раз выбрасываю письмо в мусор.
— Почему вы с тетей Эштин снова ссоритесь? — спрашивает зашедший на кухню Джулиан, наблюдая за тем, как я вытаскиваю из холодильника продукты.
— Мы не ссоримся. Мы спорим. Хочешь перекусить?
Он кивает:
— Знаешь ли ты, что для того чтобы нахмуриться нам требуется больше мышц, чем для того чтобы улыбнуться.
— По крайней мере, я даю своим лицевым мышцам размяться, — я нахожу блендер в верхнем шкафчике и делаю Джулиану коктейль из бананового йогурта со шпинатом. — Вот. Наслаждайся!
— Он зеленый, — он пристально смотрит на жидкость, как будто это яд. — Я... мне не нравятся зеленые напитки.
Моя мама каждое воскресное утро вставала и делала нам обоим смузи.[17] У нас был ритуал, мы чокались стаканами, прежде чем их опустошить.
— Попробуй, — я наливаю для себя и беру стакан.
— Твое здоровье!
— Дерек, не все хотят пить это полезное дерьмо, — Эштин вытаскивает коробку печенья и пакет маршмеллоу[18] из кладовки. — Джулиан, я приготовлю тебе что-нибудь, что не будет выглядеть как жидкая трава.
Я наблюдаю, как она дергано делает небольшие сандвичи из печенья и маршмеллоу и разогревает их в микроволновке.
— Ты должен быть внимателен, чтобы не передержать их, — она заглядывает в маленькое окошко микроволновки, вероятно, для того, чтобы подогреть свои мозги наряду с сэндвичем из печенья. — Иначе ты сожжешь маршмеллоу.
Она вынимает тарелку и демонстрирует ее содержимое Джулиану, гордясь своим творением. Джулиан смотрит на сандвичи из печенья, затем на смузи, потом на меня и в довершение на Эштин. Джулиан — судья нашего небольшого состязания.
— Пожалуй, я просто возьму сырных палочек, — Джулиан достает несколько из холодильника и, помахав ими, уходит. — Пока!
Эштин устраивает целое представление из поедания своих отвергнутых сэндвичей, я пытаюсь игнорировать ее блаженные стоны, которые она издает, откусывая кусочек за кусочком. Эти стоны заставляют меня думать о таких вещах, размышлять о которых я не вправе. Закончив, она снова достает письмо из ведра.
— Забудь об этом.
— Нет, — она направляется ко мне и практически засовывает его в мою руку. — Прочти это.
— Почему?
— Потому что твоя бабушка больна и хочет увидеть тебя. Думаю, она умирает.
— Мне наплевать, — по крайней мере, я хочу, чтобы мне было наплевать. Я ставлю на стол стакан и пристально смотрю на письмо.
— Давай. Ты не настолько бессердечен. Сделай что-нибудь серьезное в жизни помимо этих твоих гадких смузи.
Она оставляет распечатанный конверт на столе. Он должен быть в мусорном ведре. О, черт. Если бы она его не вытащила и не прочитала, я бы мог сделать вид, что его не существовало. Я бы мог не узнать, что моя бабушка умирает. Не то чтобы меня это волнует. Я даже не знаю эту женщину. Ее не было рядом с моей мамой, даже когда та болела и нуждалась в ней. С какой стати я должен быть там с ней? Ответ прост, я не должен.
Я хватаю конверт и бросаю его обратно в ведро.
Поздно вечером Джулиан выбегает из дома, заметив на переднем дворе светлячков. Я выношу стеклянную банку, которую нашел на кухне, чтобы он мог поймать их.
— Почему ты всегда ругаешься с тетей Эштин? — спрашивает он, пока ждет, когда засветятся светлячки.
Поделитесь чем-нибудь с маленьким ребенком, и он снова поднимет этот вопрос.
— Это весело, наверно.
— Моя мама говорит, что иногда девушки ссорятся с парнями, потому что они им нравятся.
— Ну да, твоя тетя Эштин очень сильно меня недолюбливает.
— А тебе она нравится?
— Конечно, она мне нравится. Она сестра твоей мамы.
Он не убежден.
— Если бы она не была сестрой моей мамы, то все равно бы нравилась?
Я решаю переложить на язык маленьких детей, так он поймет.
— Джулиан, иногда девочки как вредная еда. Они хорошо выглядят и они определенно приятны на вкус... но ты знаешь, что они не полезны и вызывают кариес, так что лучше просто остаться в одиночестве. Cмекнул?
Он смотрит на меня большими понимающими глазами.
— Так тетя Эштин как «Скитлс»?
Я киваю.
— Да. Одна большая, гигантская пачка «Скитлс».
— Терпеть не могу зубных врачей, — говорит он, затем возвращается к ловле жучков. Поместив их в банку, Джулиан садится на траву и рассматривает их. Он сосредотачивает свое внимание на беспорядочно мерцающих огоньках.
— Я хочу отпустить их.
— Хорошая идея.
Он отвинчивает крышку и полностью опустошает банку.
— Теперь вы свободны, — говорит он жучкам восторженным голосом, так похожим на голос его матери.
Я слышу, как открывается москитная дверь. К нам идет Эштин, ее глаза подведены и накрашены дымчато-темными тенями. Губы лоснятся от блеска. Она переоделась в облегающее разовое платье без рукавов, которое подчеркивает в выгодном свете ее загар и хорошую фигуру. Она выглядит так, что может попасть в беду, если на нее обратит внимание неподходящий парень. Так какая же Эштин настоящая, та, которая носит черные толстовки и футболки, или та, которая надевает обтягивающую одежду с глубоким декольте, предназначенную для привлечения парней?
— Что вы, ребята, делаете? — спрашивает она.
— Ловим светлячков, — отвечает Джулиан, довольно прилично имитируя мою техасскую манеру растягивать слова.
17
18