Но когда волнистая белая полоса вытянулась на несколько километров, любому жителю Диккенса старше десяти лет все стало ясно. Группы праздных подростков и бездомных вставали на охрану границы, аккуратно вытаскивая из влажной краски мелкие камешки и листья и отгоняя велосипедистов и пешеходов, чтобы те не размазали краску. Иногда я устраивал себе выходной день, а когда на следующее утро возвращался, то обнаруживал, что кто-то продолжил мое дело, протягивая границу дальше по-своему, иногда краской другого цвета, или каплями крови, или, в знак одобрения моего начинания, длинным граффити ____ЧувакБунакаВестсайдКрейзи63Ст. Гангста____. Или, как в случае перекрестка у Кризисного центра ЛГБТДЛ (для чиканос, черных, не геев и вообще всех обиженных, лишенных поддержки и всех используемых разными шоу по кабельному телевидению) — сияющей радугой шириной в метр и длиной метров в сто, закрепленной стопками золотых презервативов. На полпути к проспекту Виктория, где через речушку переброшен мост Эль-Гарвард, кто-то вписал в границу «100 смутов»[92] пурпурными буквами. До сих пор не имею понятия, что это было, но хочу сказать, что с таким количеством помощников мы быстро закончили работу. Полицейские, знавшие меня по работе и по арбузам, частенько ехали следом на патрульных машинах, сверяя точность моей границы со старым дорожным атласом. А против добродушного подтрунивания офицера Мендес я не имел ничего против.
— Чем это ты занимаешься?
— Ищу пропавший город Диккенс.
— Ищешь, рисуя посреди дороги белую полосу, когда здесь и так уже есть две желтые?
— Приблудную паршивую дворнягу любят не меньше, чем щенка, подаренного на день рождения.
— Значит, нужно повесить объявление, — сказала она и, быстренько начеркав какой-то текст на обороте листа «Их разыскивает полиция», протянула его мне.
ПРОПАЛ РОДНОЙ ГОРОД
Вы его не видели?
Приметы: Окрас — черно-коричневый. Немного самоанский. Дружелюбен. Отзывается на кличку «Диккенс».
Нашедшему гарантирована награда на небесах.
Если у вас есть какая-то информация о нем, прошу позвонить по номеру 1- (800) ДИККЕНС.
Оценив по достоинству помощь Мендес, я жвачкой прилепил объявление к ближайшей телефонной будке. Если кто-то потерялся, вопрос выбора места для объявления становится судьбоносным. Свой призыв я разместил между рекламой концерта «Армии Дядюшки Джема» в Центре военных ветеранов («Служить и веселиться! Лос-Афганистан, Калифорния! Аллах ак-бар, открыто с 21.00!») и интригующим предложением о заработке тысячи долларов в неделю на дому. Надеюсь, тот, кто повесил это объявление, договорился с отделом кадров: по-моему, он и триста долларов в неделю не зарабатывал, и уж точно не дома.
На то, чтобы нарисовать границу и знаки, ушло около полутора месяцев. В результате я и сам не понял, что получилось, но забавно было наблюдать в выходные детишек, совершавших обходы вдоль города: они ступали по линии, как по веревочке, чтобы не пропустить ни единый сантиметр. Иногда попадались пожилые, у которых не хватало духу переступить через белую черту. На лицах их было написано недоумение: почему по эту сторону, в Диккенсе, все не так, как по другую? Ведь и там, и там валялось неубранное собачье дерьмо, да и скудная трава здесь не была зеленее. И там, и там ниггеры били баклуши, но возникало чувство, будто здесь ты — дома. Интересно, почему? Ведь это всего лишь белая линия.
Честно сказать, я и сам первые несколько дней робел пересекать черту: неровная белая полоса вокруг города напоминала мне меловой контур, нарисованный полицейскими вокруг тела моего отца. И все же мне нравилась получившаяся граница. Она сплачивала людей и создавала из них общность. И хотя я не вполне восстановил статус Диккенса, то хотя бы посадил его на карантин. Что ж, сообщество cum лепрозорий — тоже неплохое начало.
Без сдачи, или дзен и поездки на автобусе как искусство восстановления отношений
92
Смут — шутливое обозначение 170 см. Смуты появились в Массачусетском технологическом институте в 1958 году. Студенты решили разметить Гарвардский мост, соединяющий Бостон и Кембридж, чтобы точно знать, сколько еще до института. В качестве меры длины был выбран один из студентов, Оливер Смут. Его рост (примерно 1 м 70 см) и стал равным одному смуту. Процедура измерения заключалась в следующем: Смут ложился на мост, в то время как его сокурсники отмечали его длину, затем он вставал, переходил к полученной отметке и снова ложился. Каждые 10 смутов отмечались краской на мостовой. Скоро Оливер Смут «устал», но измерения продолжались, его тело просто перетаскивали к новым отметкам.