Витька загрустил и решил весь неудачный день провести дома, не вставая с дивана. В такой день фамильная неудачливость могла сыграть скверную шутку, лучше с ней не заигрывать. И Витька просидел бы дома всю пятницу, но как назло его мать взяла отгул и затеяла уборку, а выбор между уборкой дома и работой над мотоциклом в сарае, пусть и в пятницу, тринадцатого, был сделан Витькой в пользу последней. Витька соорудил себе тормозок из хлеба с сыром и отправился в сарай, чтобы заняться колесами.
С передним колесом Витька справился легко и без всяких приключений. Это Витьку ободрило. Он работал, посвистывал и от улучшающегося настроения даже что-то напевал. Со вторым колесом все тоже получилось. Витька накачал его и тоже пристроил в угол. Он испытывал некоторую гордость оттого, что справился с колесами самостоятельно. Поэтому он взял карандаш и самостоятельно поставил на Генкиной схеме ремонта очередной плюс.
После чего Витька решил устроить «перекур». Он достал из пакета тормозок, уселся на верстак и стал жевать бутерброды.
Расправившись с едой, Витька попытался встать с верстака, но… что-то плотно держало его сзади. Витька обернулся, но ничего не обнаружил. Он просто сидел на самом краю верстака и все.
Он попробовал встать еще раз. С тем же успехом.
Витька испугался. Он огляделся вокруг и вдруг, к своему ужасу, увидел под верстаком расплющенный пузырек из-под суперклея, которым, как известно, можно склеить даже двух слонов.
– Мама! – громко вскрикнул Витька. – Мама!
Витька испугался по-настоящему. Он представил, что скажет отец. Он представил, что скажет мать, и ему немедленно захотелось умереть. Не сходя с места. Хотя с места он и так не мог сойти. Голова закружилась. Это она, подумал Витька. Фамильная неудачливость. Она снова его достала. И на сей раз, похоже, по-крупному. Ему даже почудился какой-то ядовитый хитрый смешок, как будто неудачливость материализовалась в большую крысу, которая теперь пряталась в щели и издевалась над несчастным Витькой, приклеившимся к верстаку.
Витька дернулся. Джинсы затрещали, но выдержали. Встать не удалось. Витька рванулся сильнее, но лишь сделал себе больно. Да и вообще, двигаться было больно – клей пропитал джинсу и даже впитался в кожу. Влип, подумал Витька. В прямом и переносном смысле. Однако надо было как-то себя спасать!
Первое, что пришло Витьке в голову, – покричать. Позвать на помощь. Но Витька сразу понял, что это бесполезно – сараи стояли в стороне от жилых кварталов и надеяться на чью-то помощь было бессмысленно. К тому же Витька представил глумливые лица своих спасателей, представил, что по новостям пройдет информация, представил, что ее увидит вся школа и вся школа в очередной раз скажет, какой Витька балбес… Звать на помощь перехотелось.
Можно было выбрать и пассивный способ борьбы – подождать. Подождать, пока придет Генка. Генка придет завтра, выручит… Витька испугался сильнее – ночевать приклеенным к столу не хотелось.
Витька чуть было совсем не запаниковал, но тут пришло спасение.
Пришло оно неожиданно – дверь сарая отворилась, и вошел Жмуркин. Жмуркин был в черных очках, в футболке с портретом Люка Бессона [26], в белых джинсах и с цифровым фотоаппаратом на запястье.
– Чего делаем? – спросил Жмуркин. – Как всегда, сидим, мечтаем?
Витька пожал плечами. Жмуркин поглядел на него, поглядел на верстак, поглядел на пол и сразу все понял.
– Только не говори… – Жмуркин настроил фотоаппарат и сделал несколько снимков. – Только не говори, что ты прилип! Такого не бывает.
– Бывает, – грустно сказал Витька. – Все она, моя неудачливость…
– Да… – Жмуркин критически осмотрел Витьку. – Пожалуй, я пошлю твой портрет на сайт «Российские Чудаки Крупным Планом».
Витька хотел было, в свою очередь, послать Жмуркина подальше, но не решился – все-таки Жмуркин был его единственной надеждой.
– Однако пикантно. – Жмуркин обошел вокруг Витьки. – Как это ты умудрился?
– Так.
– Понятно… – Жмуркин сделал еще снимок. – И что ты предлагаешь?
– Не знаю, – развел руками Витька.
– Может, спасателей вызовем? – предложил Жмуркин. – Они быстро приедут.
– Не, – помотал головой Витька. – Спасателей не надо.
– Тогда я вижу один выход, – сказал Жмуркин. – Выпилить из верстака доску.
– И что, я так и буду с деревяшкой на заднице ходить?
– Ну, ходи с целым верстаком, это лучше.
Жмуркин засмеялся. Смеялся он долго и с удовольствием, и пока не высмеялся – не остановился. А как остановился, сразу сказал:
– Вижу другой выход.
– Какой? – с надеждой спросил Витька.
– Срезать. Срезать джинсы…
– Нет уж! – возразил Витька. – Тогда меня отец не просто убьет, он меня четвертует!
– Что ж, сиди дальше. А я пойду…
Жмуркин стал разворачиваться.
– Срезай! – крикнул Витька.
Жмуркин полез в карман и неожиданно выволок из него блестящую опасную бритву.
– «Золлинген» [27], – похвастался Жмуркин. – Как вас побрить? Налысо или немного оставить?
Где-то через час Жмуркин закончил работу, и Витька смог встать. Он стянул джинсы и оценил ущерб. На джинсах сзади красовалась огромная овальная дыра. А на верстаке остался большой синий кругляк. Витька посмотрел на него с сожалением.
– С точки зрения вентиляции конструкция идеальна, – Жмуркин ловко сфотографировал дырку в штанах. – Но в приличный кинотеатр, конечно, в таких штанах не пойдешь…
– В приличный кинотеатр… Я домой-то не знаю как идти…
– Дождись темноты, – посоветовал Жмуркин.
Так Витька и сделал. Как ни странно, но в этот раз дома все обошлось. Отец посмотрел на Витьку и на штаны с сожалением, сказал про сына, что он – «тридцать три несчастья», и лег спать. Витька не знал, радоваться ему или нет.
Глава 11
Первый пуск
– С колесами, как я погляжу, все в порядке, – сказал вернувшийся Генка.
– В порядке, – подтвердил Витька.
– А это что? – Генка указал на верстак.
– Издержки производства, – объяснил Витька.
– Бывает.
Генка оглядел внимательно сарай и убедился, что больше никаких издержек производства не наблюдается.
– Все деньги потратил, – сообщил Генка. – Все…
– А как же заявка?
– На заявку не осталось. Надо будет как-то выкручиваться. А что мне было делать? И так еле хватило. Вот, смотри.
Генка принялся выкладывать на верстак покупки: две импортные свечи зажигания, поршневые кольца, цепь, пятилитровую бутыль фирменного масла.
– А ну-ка, проверим! – Генка кивнул на приобретенные сокровища. – Что это?
– Свечи зажигания, – сразу же ответил экзаменуемый Витька. – Служат для воспламенения горючей смеси в рабочей части цилиндра двигателя внутреннего сгорания. А это, судя по круглому виду, поршневые кольца. Кольцо служит как бы для уплотнения между цилиндром и поршнем…
– Почти правильно, – сказал Генка. – Правильно. А цепь…
– Служит для передачи усилия от двигателя к колесу.
– Точно. Хотел еще звездочку новую взять. – Генка вытер руки. – Но не хватило уже. Все впритык… Как мне эти жуки колорадские надоели, ты бы знал! До сих пор в глазах все черно-желтое. По железкам соскучился. Я, пожалуй, поработаю немного, а ты пока посиди, отдохни.
И Генка принялся за дело. Для начала надо было проверить цилиндр. Генка осторожно, крест-накрест, открутил гайки, крепящие головку, и, постукивая кулаком по ребрам охлаждения, снял ее.
– Головка – это что крышка в кастрюле-скороварке, – говорил Генка. – Чем крепче крышка, тем больше давление. Чем больше давление, тем выше мощность и скорость. Поэтому важно закрепить крышку… тьфу, головку…
Поршень и сам цилиндр оказались в идеальном состоянии.
– Вот что значит фирма! – восхитился Генка. – Ни нагара, ни царапины!
Генка взялся за цилиндр и стащил его со шпилек.
– И тут все тип-топ, – Генка заглянул внутрь двигателя. – Даже разбирать не надо. Кольца на поршне только заменить…
Генка вооружился отверткой и вырезанной из консервной банки полоской жести и заменил поршневые кольца.
27
«Золлинген» – немецкая фирма из одноименного городка, славящаяся изделиями из стали – ножами, бритвами, холодным оружием.