Аллан раздраженно спросил:
— Ну и где же?
— В Парке, — ответила Дженет. — Только там и растет трава. Все остальное пространство занято жилыми и административными зданиями. Наверное, ты побывал в нем прошлым вечером.
За окном квартиры в лучах утреннего солнца сиял благословенный Шпиль МОРСа. У его подножия раскинулся Парк. Шпиль и Парк — средоточие МОРСа, его омфалос[2]. Там, среди газонов с кустами и цветами, стоял памятник майору Стрейтеру. Официально одобренная статуя, отлитая еще при жизни майора. Ей уже 124 года.
— Я прогулялся по Парку, — признался Аллан. Он перестал есть, «яичница» остывала на тарелке.
— А как же краска? — спросила Дженет. В голосе ее звучало смутное беспокойство, страх, нападавший на нее в критические моменты, предчувствие беды, от которого она словно цепенела, теряя способность к действию. — Ты ведь не сделал ничего плохого?
Очевидно, она подумала о праве аренды. Потирая лоб, Аллан поднялся из-за стола.
— Уже семь тридцать. Мне пора на работу.
Дженет тоже встала.
— Ты же не доел. — Он всегда все доедал. — Ты не заболел?
— Заболел? — переспросил Аллан. — Это я-то? — Он рассмеялся, поцеловал жену в губы и достал пальто. — Когда я в последний раз болел?
— Никогда, — пробормотала она, по-прежнему тревожно и пристально глядя на мужа. — С тобой никогда ничего не случается.
В цокольном этаже жилищной секции у стола секционной надзирательницы столпились предприниматели. Текущая проверка уже началась, и Аллан пристроился в хвост очереди. В утреннем воздухе пахло озоном, благодаря его чистому аромату в голове у Аллана прояснилось. И в нем снова взыграл природный оптимизм.
Учредительский Гражданский Комитет содержал на службе в каждой жилищной секции надзирательницу, и миссис Бирмингем являла собой типичную представительницу своей профессии: эта тучная краснощекая женщина лет пятидесяти пяти носила пышные платья в цветочек и писала докладные чернильной ручкой — добротной и внушительной. Должность считалась почетной, и миссис Бирмингем занимала ее уже многие годы.
— Доброе утро, мистер Перселл. — Она просияла, когда подошла очередь Аллана.
— Приветствую, миссис Бирмингем. — Он приподнял шляпу, поскольку секционные надзиратели придавали большое значение мелким знакам внимания. — Похоже, будет хороший денек, если только небо не затянется.
— Дождь полезен для посевов, — пошутила миссис Бирмингем. Практически все продовольственные и промышленные товары прибывали на ракетах автофакта, небольшие местные поставки лишь поддерживали определенный уровень мышления и как бы возрождали идеалы. Женщина сделала пометку в желтом блокноте с длинными листками. — Я… еще не видела сегодня вашу милую жену.
Аллан всякий раз находил оправдание опозданиям Дженет.
— Она готовится к собранию Книжного клуба. Сегодня особенный день: ее повысили в должности, теперь она — хранитель.
— Как я рада, — сказала миссис Бирмингем. — Такая очаровательная женщина. Только немного застенчива. Ей следует больше общаться с людьми.
— Вы, несомненно, правы, — согласился он. — Дженет выросла среди огромного безлюдного пространства. Бетельгейзе-четыре. Скалы и козы.
Он полагал, что на этом беседа закончится — его собственное поведение редко ставилось под вопрос, — но миссис Бирмингем вдруг заговорила строго и деловито:
— Вчера вечером вы поздно вернулись, мистер Перселл. Славно провели время?
«О боже, — вздохнул он. — Наверное, меня засек кто-то из недомерков».
— Не очень.
Он принялся гадать, много ли тот сумел подсмотреть. Если недомерок сел ему на хвост в начале поездки, вполне возможно, что он следил за ним до самого конца.
— Вы побывали на Хоккайдо, — констатировала миссис Бирмингэм.
— Исследования, — сказал Аллан, занимая тем самым оборонительную позицию. — Для агентства.
Тут скрывалась высокая диалектика Общества Морали, что доставляло ему какое-то извращенное удовольствие. Перед ним бюрократ, который действует, не вникая в суть дела, а сам он работает, рассекая наслоения привычек, и попадает прямо в цель. Именно поэтому дела в агентстве идут неплохо, его собственная жизнь тоже удалась.
— Нужды Телеинформациона превыше личных чувств, миссис Бирмингем. Вы не можете не понимать этого.
Благодаря его уверенной манере номер прошел, и на лице миссис Бирмингэм снова заиграла слащавая улыбка. Она черкнула что-то ручкой и спросила:
2
Айрис Три (1897–1968) — английская поэтесса и актриса. В 1960 году снялась в фильме Ф. Феллини «Сладкая жизнь». Макс Бирбом (1872–1956) — английский писатель, художник-карикатурист, книжный иллюстратор. (Здесь и далее прим. перев.)