На лице мужчины появилась такая улыбка, будто он задумывал какую-то шалость. Придержав широкий рукав, Лэй протянул длинные изящные пальцы к нежно-розовым пионам, растущим у самой дорожки, и сорвал один из них.
– Смотри, что будет, если я подарю тебе цветок, – сказал он и отдал пион Мэйфэн.
Из-за небольшой беседки, стоящей неподалёку, сразу раздались тихие женские возгласы.
– Гэгэ! И где ты только научился так играть девичьими сердцами? Насколько я помню, раньше ты подобным не занимался. – Мэйфэн подавила смешок и взяла подарок, вдыхая его приятный аромат. – Правду говорят о пионе, сто роз в одном цветке.
Она украдкой бросила взгляд на своего спутника и впервые заметила, насколько же он был красив. За годы службы Гэн Лэй заметно повзрослел, и это придавало его образу некую строгость, но ничуть не портило возвышенную красоту: в лунном свете волосы чуть отливали серебром, а лицо выглядело по-настоящему утончённым, словно принадлежало небожителю. Неудивительно, что молодого господина Гэн считали завидным женихом империи Чжу, а девушки из благородных семей тайно вздыхали по нему.
И всё же мыслями Мэйфэн была совсем не здесь, а потому нарушила тишину и спросила сбивчиво:
– Честно говоря, я хотела узнать у тебя, где сейчас Ван-гэгэ? Почему он вернулся домой, но даже не посетил мой праздник? С ним что-то случилось… там?
– Он… он просто устал с дороги, да и отвык за пять лет от ночной жизни, поэтому ушёл в свои покои. – Гэн Лэй посмотрел на названую младшую сестру, и в его глазах цвета тёмного мёда отразился свет алых бумажных фонарей. Лёгкая рука легла Мэйфэн на макушку и несильно потрепала волосы. – Ван Юн и правда изменился, но не будь к нему так строга, дай ему время. Он многое пережил.
В воздухе повисла неудобная тишина. Мэйфэн вздрогнула и коснулась ладонью своего правого запястья, перевязанного сегодня белой шёлковой лентой, которая скрывала шрамы от ожогов. Она хотела расспросить обо всём, что произошло за эти пять лет, но не смогла подобрать нужные слова и лишь опустила голову, продолжая идти вслед за Гэн Лэем.
Тень горного храма Юншэн виднелась на фоне безоблачного ночного неба. Величественная постройка возвышалась над обрывом, а её двухъярусная крыша со смотрящими вверх краями притягивала лунный свет, образуя серебристое мерцание вокруг здания. В деревне Юэ, что расположилась у подножия горы, бытовала легенда: покуда виден тёмными ночами светящийся ореол храма, будет живо и учение школы Юэин.
Фэн Мэйфэн опаздывала и теперь, словно десять тысяч коней[24], пронеслась через красные ворота, которые находились с северной стороны деревни и знаменовали начало пути к Юншэн. На них висела деревянная табличка с надписью: «Луна дарует нам свой свет», а с обеих сторон дороги стояли караульные, охранявшие проход день и ночь. Дальше предстояло преодолеть узкую каменную тропу, ведущую на самую вершину.
Мэйфэн взглянула на желтоватый месяц, рядом с которым кружила стая чёрных птиц, и ещё прибавила шаг. Острые камни впивались в пятки даже через войлочные сапоги и отскакивали в разные стороны, замедляя движение, – это называлось Путём Очищения. Каждый ученик был обязан отбросить всё телесное и мирское, поднимаясь к главному храму богини Юэлянь, ведь ничто не очищало лучше, чем боль.
В конце тропы, огибающей гору, показались ещё одни красные ворота с черепичной крышей, с краёв которой свисали мерцающие камни в виде лунного серпа. Мэйфэн добежала до округлого входа и в спешке поклонилась – дальше суетиться не разрешалось, и она медленно прошла вперёд, ступая на арочный мост, который вёл к храму.
Свежий ночной воздух наполнял грудь – здесь всегда дышалось свободно и тело напитывалось благодатной лунной ци. Землю на вершине горы покрывали лепестки вечноцветущих вишен, и при каждом дуновении ветра к небу поднимались нежно-розовые облака, создавая фигуры, напоминающие плавные изгибы туши, что оставляет на бумаге кисть мастера каллиграфии.
Мэйфэн бесшумно вошла в храм. Во внутреннем дворе уже построились в четыре ряда старшие ученики школы, а перед ними стоял, прислонившись к каменному постаменту, над которым возвышалась статуя богини Юэлянь, мужчина, одетый в чёрный чаошен[25] с узкими рукавами и широким серебряным поясом, с которого свисала длинная подвеска из нефритовых колец. Из-под плотной накидки выглядывал внутренний слой одежды с перекрёстным воротом, украшенным узорами в форме белых облаков, и столь тёмный образ казался настолько подходящим для этого сурового молодого мужчины, что от него было трудно оторвать взгляд.
25
Чаошен – «покрывающий халат», верхнее одеяние, которое надевается на одежду с узкими рукавами.