– Извинения – слишком зыбкая материя, чтобы принимать их в качестве платы за неудобства.
Эти слова заставили меня на миг оторопеть.
– Я… не люблю ходить в должниках, мистер Форбиден.
– Тогда в ваших интересах быть со мной повнимательнее. Возможность вернуть долг может представиться в любой момент, самый неожиданный для вас. – Новый знакомый согнулся в поклоне и, ловко перехватив мою руку, коснулся её сухими губами. – Что ж, не осмелюсь мешать воспитательному моменту, который, несомненно, сейчас последует. – Выпрямившись, он сощурил разноцветные глаза, устремив взгляд куда-то за моё плечо. – Но неужели помимо блудной дочери у вас есть блудный сын?
Я обернулась. Рассекая закатные лучи, каурый жеребец нёс к Грейфилду всадника – и эти тёмные кудри, плещущиеся по ветру, я узнала даже с такого расстояния.
Сегодня? Почему?..
– Том! – ахнула матушка.
Отец торопливо и капельку озадаченно поправил бакенбарды, и родители поспешили спуститься вниз. Я последовала за ними, недоумевая, отчего друг решил нанести визит раньше срока, одновременно радуясь этому приезду – и досадуя при воспоминаниях о том, чем он должен завершиться.
– Томас! – улыбнулся отец, стоило всаднику спешиться. – Очень, очень рад.
Тепло улыбаясь в ответ, Том пожал протянутую ему руку; глаза его сияли бэльтайнской[1] зеленью.
Мы не виделись меньше месяца, но за это время, казалось, он успел повзрослеть и больше не выглядел в свои двадцать сущим мальчишкой. А ещё капельку осунулся; впрочем, это его только красило.
– Мистер Лочестер! Прошу прощения за неожиданный визит, но я решил, что не слишком обременю вас этим сюрпризом. Не терпелось вас повидать… к тому же есть одно дело, которое мне хотелось бы уладить до приезда отца.
Моё сердце провалилось, словно на качелях, но Том уже повернулся в мою сторону.
– Ребекка! – казалось, он не подошёл ко мне, а подлетел. – Боги, как ты похорошела!
Иногда мне жаль, что мы не фрэнчане[2]. В их языке так легко отличить церемонное «vous»[3] от тёплого и простого «tu»[4]. Но интонация Тома заставила меня подозревать: если бы он обратился ко мне на фрэнчском[5], это было бы «vous» – церемонное до тошнотворности, на которое он сбивается всё последнее время. С тех самых пор, как для него наша нежная детская дружба переросла в нечто большее.
Увы, только для него.
– Позволишь мне руку?..
– Том, ты всегда из Ландэна[6] возвращаешься сам не свой, – устало ответила я, даже не думая жаловать ему ладонь для желанного им поцелуя. – К чему эти церемонии? Ты знаешь, как я не люблю подобное.
– Том ведёт себя как истинный джентльмен, – заулыбалась матушка. – Кому-то неплохо было бы взять с него пример и не забывать о хороших манерах.
– Полагаю, матушка, вести себя по-джентльменски мне будет трудновато, – заметила я хладнокровно и зло. – Не могу сказать, что горю желанием погибнуть в цвете лет на дуэли, отстаивая чью-либо честь, а с характером… как вы изволили выразиться… «норовистой кобылы» избежать дуэлей будет нелегко.
В ответ меня смерили почти угрожающим взглядом, но в этот миг за моей спиной зазвенел незнакомый, приятный, хорошо поставленный смех: наш гость явно оценил шутку.
– А, знакомься, Том, – проговорил отец, усиленно пряча улыбку в уголках губ. – Мистер Гэбриэл Форбиден, новый владелец Хепберн-парка. Мистер Форбиден – лорд Томас Чейнз.
Рукопожатие было коротким и безмолвным. Том, словно следуя моему примеру, изумлённо вглядывался в глаза нового знакомого; ответный взгляд был с прищуром – ещё ироничнее прежнего.
– Значит, это вы купили поместье, – наконец проговорил Том. – Как там леди Хепберн?
– Полагаю, наша сделка поможет ей не только погасить долги почившего супруга, но и безбедно прожить остаток дней. Правда, при всех моих наилучших ей пожеланиях, боюсь, что остаток этот будет весьма немногочисленным, – мистер Форбиден улыбнулся. – Ну-ну, не смотрите на меня так, милорд Томас. Я лишь констатирую очевидный факт. И моё предложение касательно Хепберн-парка было более чем щедрым: мне нет нужды грабить бедных старушек.
– Я… не…
– Что ж, полагаю, теперь я точно здесь лишний, – заключил «корсар». – Позвольте откланяться.
– Уже? Останьтесь на долгожданный ужин, мистер Форбиден!
– Не думайте, что я проявлю великодушие и не поймаю вас на слове, но как-нибудь в другой раз, мистер Лочестер.
Отец, добродушно вздохнув, подал знак Элиоту, ждавшему неподалёку, – и старик, уже позаботившийся о коне Тома, вновь зашаркал к конюшне.