— Hasta pronto[36], и помните: когда вернетесь — никаких гостиниц.
По сравнению с бесшумным бегом сегодняшних машин «Черепаха» была просто тарахтелкой, но для меня ее дребезжание и грохот, напоминавшие молотилку, казались настоящей музыкой. За столько тысяч пройденных миль я изучил в ней каждый звук, поэтому особенно приятно было снова слышать под ногами вселяющий спокойствие характерный рокот мотора. Однако, несмотря на этот приятный звук, мы всячески холили и щадили ее. До Ушуаи оставалось еще более двух тысяч миль — две тысячи миль неровной грунтовой дороги, которую пересекали озера, Магелланов пролив и отроги Анд. Милях в восьмистах к югу от Сантьяго дорога в Чили заканчивалась у Пуэрто-Монта, и, чтобы продолжать двигаться на юг, нам нужно будет сначала повернуть к востоку, в Аргентину. Была у нас еще одна причина ехать медленно. Мы выбрали этот кружной путь нарочно, чтобы полюбоваться Чили, страной озер, и насладиться покоем на пути в Пуэрто-Монт. Целых десять дней мы огибали усеянные ромашками луга и заросшие папоротником леса, проезжали мимо клубящихся водопадов, под шатрами ив и останавливались на ночлег у прозрачных ручьев или у разноцветных озер.
Пуэрто-Монт — рыбацкий поселок с блестящими крышами из рифленого железа — был основан немецкими подселенцами, и на берегах илистой бухты играли светловолосые голубоглазые ребятишки. К югу куда-то вдаль уходили затянутые дымкой полторы тысячи миль фиордов и отполированных ледниками скал, а к востоку возвышалась гора Осорно — чилийская Фудзияма; у ее подножия расстилалось Тодос-лос-Сантос — первое озеро, которое нам предстояло переплыть на пути в аргентинскую Патагонию.
Когда мы добрались до озера, пунктир легкого дождя покрывал рябью серую поверхность воды. Вулкан Осорно высовывал из-под балдахина облаков лишь черную лаву на нижней части склонов. Но уже на следующее утро озеро Тодос-лос-Сантос полностью оправдало свое второе название — Эсмеральда. В изумрудной воде отражался совсем иной Осорно — безупречный конус, на две трети покрытый снегом. В кильватере «Черепахи» его отражение дробилось мириадами зеркальных бликов. Все мрачные предчувствия и опасности Коста-Рики, мучительные часы панамских штормов, когда нас выворачивало наизнанку, остались позади; мы спокойно плыли, рассекая мирные зеленые волны и делая по три узла в час. Бодро урчал мотор, и солнце пригревало нам спину. Каждый поворот винта раскрывал перед нами новую панораму снежных пиков, один за другим возникавших перед глазами: Пунтьягудо — игла, вонзившаяся в мягкий бархат небес; Тронадор, чьи три зазубренных утеса напоминают поломанный гребень. После шести часов плавания мы выкатились на пристань у Пеуллы и прошли чилийскую таможню.
В нескольких милях отсюда, на узкой дороге, окаймленной густым лесом, на краю Лагуна-Фриас — второго озера, которое нам предстояло переплыть, помещается пограничный пост Аргентины. Прождав целый день, пока соизволил появиться начальник таможни, мы меньше чем за час пересекли крошечное водяное колечко, и трехмильная дорога сквозь мрачный лес вынесла нас к третьему озеру. На глазах расфранченных аргентинских туристов, наблюдавших за нами с палубы пассажирского парохода на двести человек, «Черепаха» вошла в воду — в третий раз за последние три дня.
Узкий рукав Науэль-Уапи, одного из самых больших аргентинских озер, представляет собой тридцатимильный водный коридор, который подходит к дороге, ведущей на юг через Патагонию. Нас всего на один день задержали в Лагуна-Фриас, но за это время погода испортилась: прояснение оказалось кратковременным, и, когда под свежим ветерком лазурь воды покрылась рябью, я увеличил скорость до четырех узлов в час. Волны набегали на скалистые островки и поднимались все выше; я уже стал посматривать, нельзя ли где-нибудь пристать к берегу, но, куда ни кинь взор, гранитные стены круто спускались в воду. Белые гребешки проносились мимо, и корма поднималась на бегущих волнах. Впереди показался большой лесистый остров с крутыми берегами, и Элен посмотрела на карту.
— По-моему, именно здесь надо менять курс, чтобы повернуть к берегу.
— Быть не может. Мы идем всего два с половиной часа, а до острова, где надо поворачивать, двадцать пять миль. Вспомни-ка, старпом, ведь карта-то дорожная. Она рассчитана на навигацию.