Сама я неофобией не страдаю (хотя популярные в Италии телячьи мозги или тушеный говяжий желудок не буду пробовать, даже если мне за это заплатят), но моя любимая еда – она действительно родом из детства. Это упоминавшийся уже хлеб со щедрым слоем сливочного масла, посыпанного солью. Я даже картошку (второй продукт в рейтинге моих личных пищевых предпочтений) ем с хлебом.
Опять двойка
Почувствовав, что уровень тревоги у меня резко подскочил, звоню известному клиническому психологу Екатерине Блюхтеровой. Она специалист по отношениям между родителями и детьми и сама многодетная мама. Психолог соглашается, что количество детей, которые плохо едят, особенно в обеспеченных семьях, в России с каждым годом растет. Еще больше становится родителей, которые на этот счет страшно переживают. Что только усложняет ситуацию.
Я задаю Екатерине все тот же вопрос:
– Что мы, современные родители, делаем не так?
Слишком уж много мы на себя всего берем: планируем, контролируем, слепо следуем абстрактным нормативам, считает Екатерина. В первую очередь в отношении такой естественной человеческой потребности, как еда. Чем выше уровень жизни и чем более развита наша цивилизация, тем больше мы теряем связь с природой, с самими собой – и с нашими детьми.
– Важно научить ребенка тому, что еда, сон и питье – все это нужно ему самому, – объясняет Блюхтерова. – Именно ему, а не маме. А когда мама пытается тебя насильно накормить, напоить, уложить спать, ты теряешь связь с собственным телом, перестаешь слушать и осознавать его сигналы. То есть не понимаешь, когда голоден, а когда сыт. И чем сильнее родитель давит, тем больше ребенок может этим пользоваться – сопротивляться, манипулировать. Так дети способны даже довести себя до истощения: я в своей практике не раз с этим сталкивалась.
Я хорошо понимаю, о чем говорит Екатерина. Я вижу нечто подобное у своего сына. Нет, об истощении, к счастью, речи нет, но я замечаю, что довольно часто он засовывает в рот еду и глотает ее, практически не пережевывая. Особенно то, что не очень любит. Или когда не голоден. Или чтобы поскорее перейти к чему-нибудь «вкусненькому». Муж называет это performance eating[7] – «ем, чтобы порадовать маму». (Или, точнее, «ем, чтобы мама поскорее отвязалась».) Недавно, пытаясь загладить вину за какой-то проступок, Боря заявил мне многообещающе: «Мама, зато я вечером съем целых две тарелки супа!»
Почему и взрослые, и дети потеряли ориентиры? Как считает Блюхтерова, на переломе эпох одни социокультурные стереотипы наложились на другие. Никогда раньше родители не читали столько книжек по проблемам воспитания и не консультировались с таким количеством специалистов и посетителей интернет-форумов. Что, возможно, только сбивает с толку и культивирует наши комплексы и страхи.
Кроме того, нарушилась иерархия в семье. Выстраивать отношения с детьми нам с каждым днем все сложнее.
– Сейчас главным в семье становится ребенок, а не взрослый, – говорит Екатерина. – Дети разучились приспосабливаться к обстоятельствам. Родители находятся у них в услужении. Не устанавливаются и не соблюдаются правила, а ведь именно они создают стабильность и безопасность, готовят к выживанию в мире.
Блюхтерова добавляет, что как минимум у четверти ее маленьких пациентов наблюдаются признаки различных расстройств пищевого поведения. А если речь идет о взрослых клиентах, то там эти расстройства присутствуют у каждого второго.
Что же со всем этим делать?
– Учиться (или переучиваться) слушать реальные потребности своего тела, – считает Екатерина. – И, если необходимо, стараться обучить этому и детей.
Для многих из нас еда – это еще и форма досуга, и средство снятия стресса, – говорит психолог. – «Я устал – пойду поем». «Встретились с друзьями – давайте перекусим». «Мне плохо – надо подкрепиться». И так далее. Многим из нас нужно заново учиться выстраивать естественные отношения с едой, а не бездумно по пять раз в день закладывать в себя (или в ребенка) определенные порции еды только потому, что так положено. Кем положено? Все дети – разные. И едят, соответственно, по-разному. Сравнивать их друг с другом – абсурд. Например, мой младший сын – а детей у меня трое – в полтора года уже весил 20 кг, а сейчас, в восемь лет, он весит 43 кг при росте почти 150 см. Он может зараз съесть три тарелки супа. А старшая дочка в полтора года весила чуть больше 10 кг и всегда ела как птичка. А вообще не надо приучать ребенка много есть. Какая от этого польза? Никакой! Вокруг и так немало полных людей.