— Что ж, все это продолжалось, наверное, полмесяца, а потом однажды утром, после нашего dejeuner,[1] когда мы с ней остались в кафе вдвоем, я воспользовался возможностью поговорить с мадемуазель Мари как отец.
— Она выслушала меня, не возражая, что указывало на присущее ей здравомыслие: девушка мне нравилась, поэтому я не обсуждал с ней подробности, а пытался объяснить, что лучше для ее же блага. В результате она рассказала мне ту самую историю, которую вы услышали от меня.
— Это забавная история, — сказал я, как только она закончила. Хотя, возможно, ты не видишь в ней юмора.
— Как раз вижу, — ответила она. — Но у нее есть и серьезная сторона, которая интересует меня гораздо больше.
— Ты уверена, что не делаешь ошибки? — спросил я.
— Я думала о нем слишком много, чтобы забыть, — ответила она. — А кроме того, он назвал мне свое имя и рассказал о себе все.
— Наверное, не совсем все, — уточнил я.
— Вот именно, и поэтому я на него злюсь, — ответила она.
— А теперь послушай меня, — сказал я. — Это очень милая комедия, и пока, надо отдать тебе должное, ты отыграла ее хорошо. Но не затягивай, а не то она превратится в драму.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она.
— Мужчина — это мужчина, — ответил я. — И нельзя требовать от него невозможного. Он влюбился в тебя семь лет назад, когда ты была ребенком, а теперь ты женщина, и он снова в тебя влюбился. Если это не убеждает тебя в его постоянстве, ничто другое уже не убедит. Остановись и не пытайся выяснить что-то еще.
— Я хочу выяснить только одно, — говорит она. — Мужчина он или подлец.
— Это уж больно жесткое слово, — я покачал головой. — Все-таки ты говоришь о своем муже.
— А как я должна его воспринимать? — спросила она. — Он вскружил мне голову и заставил влюбиться в него, когда я, как ты сам и сказал, была еще ребенком. Думаешь, я не страдала все эти годы? Девочкой я выплакала по нему все глаза. Со временем мы учимся воспринимать их такими, какие они есть.
— Но он по-прежнему тебя любит, — сказал я. Я знал, о чем она думала, но хотел, чтобы она отказалась от своего замысла.
— Это ложь, — ответила она, — и тебе это известно. — Он влюбился в хорошенькую официантку, которую первый раз встретил две недели назад.
— Только потому, что она напоминает ему о тебе, — указываю я, — или потому, что ты напоминаешь ему о ней, как тебе больше нравится. Это показывает, что ты — та самая женщина, в которую он всегда влюбляется.
Она на это рассмеялась, а потом вновь стала серьезной.
— Мужчина должен перестать любить, перед тем как влюбиться вновь. Мне нужен мужчина, который сможет остановиться. И потом, женщина не всегда молода и красива. Мы должны об этом помнить. Нам нужно, чтобы в муже было что-то помимо глаз.
— Ты, похоже, много об этом знаешь, — сказал я.
— Я много об этом думала.
— И какой же муж тебе нужен? — спросил я.
— Мне нужен человек чести, — ответила она.
Мне такой подход нравился. Нечасто можно встретить девушку ее возраста, которая стоит на такой позиции, но так уж сложилась у нее жизнь, что мудростью она могла потягаться с более взрослой женщиной. Я на это лишь указал, что он выглядит парнем честным и, возможно, так оно и есть.
— Возможно, — согласилась она, — но именно это я и собираюсь выяснить. И если ты хочешь оказать мне любезность, — добавила она, — пожалуйста, в дальнейшем называй меня Мари Лютьер, а не Годселл. Это девичья фамилия моей матери, и она мне нравится.