K N. N
Ты любишь! ты притворствовать умеешь:Когда в толпе, украдкой от людей,Моя нога касается твоей,Ты мне ответ даешь – и не краснеешь!
Все тот же вид рассеянный, бездушный,Движенье персей, взор, улыбка та ж…Меж тем твой муж, сей ненавистный страж,Любуется твоей красой послушной!..
Благодаря и людям и судьбе,Ты тайным радостям узнала цену,Узнала свет… Он ставит нам в изменуВсе радости… Измена льстит тебе.
Стыдливости румянец невозвратный,Он улетел с младых твоих ланит —Так с юных роз Авроры луч бежитС их чистою душою ароматной.
Но так и быть… В палящий летний знойЛестней для чувств, приманчивей для взглядаСмотреть, в тени как в кисти виноградаСверкает кровь сквозь зелени густой.
«Еще шумел веселый день…»
Еще шумел веселый день,Толпами улица блистала —И облаков вечерних теньПо светлым кровлям пролетала —
И доносилися поройВсе звуки жизни благодатной, —И все в один сливалось строй,Стозвучный, шумный – и невнятный.
Весенней негой утомлен,Я впал в невольное забвенье…Не знаю, долог ли был сон,Но странно было пробужденье…
Затих повсюду шум и гамИ воцарилося молчанье —Ходили тени по стенамИ полусонное мерцанье…
Украдкою в мое окноГлядело бледное светило,И мне казалось, что оноМою дремоту сторожило.
И мне казалось, что меняКакой-то миротворный генийИз пышно-золотого дняУвлек, незримый, в царство теней.
Успокоение
Гроза прошла – еще курясь, лежалВысокий дуб, перунами сраженный,И сизый дым с ветвей его бежалПо зелени, грозою освеженной.А уж давно, звучнее и полней,Пернатых песнь по роще раздаласяИ радуга концом дуги своейВ зеленые вершины уперлася.
Цицерон
Оратор римский говорилСредь бурь гражданских и тревоги:«Я поздно встал – и на дорогеЗастигнут ночью Рима был!»Так!.. но, прощаясь с римской славой,С Капитолийской высотыВо всем величье видел тыЗакат звезды ее кровавый!..
Счастлив, кто посетил сей мирВ его минуты роковые!Его призвали всеблагиеКак собеседника на пир.Он их высоких зрелищ зритель,Он в их совет допущен был —И заживо, как небожитель,Из чаши их бессмертье пил!
Весенние воды
Еще в полях белеет снег,А воды уж весной шумят —Бегут и будят сонный брег,Бегут и блещут и гласят…
Они гласят во все концы:«Весна идет, весна идет!Мы молодой Весны гонцы,Она нас выслала вперед!»
Весна идет, весна идет,И тихих, теплых майских днейРумяный, светлый хороводТолпится весело за ней!..
Silentium![3]
Молчи, скрывайся и таиИ чувства и мечты свои —Пускай в душевной глубинеВстают и заходят онеБезмолвно, как звезды в ночи, —Любуйся ими – и молчи.
Как сердцу высказать себя?Другому как понять тебя?Поймет ли он, чем ты живешь?Мысль изреченная есть ложь.Взрывая, возмутишь ключи, —Питайся ими – и молчи.
Лишь жить в себе самом умей —Есть целый мир в душе твоейТаинственно-волшебных дум;Их оглушит наружный шум,Дневные разгонят лучи, —Внимай их пенью – и молчи!..
«За нашим веком мы идем…»
За нашим веком мы идем,Как шла Креуза за Энеем:Пройдем немного – ослабеем,Убавим шагу – отстаем.
«Песок сыпучий по колени…»
Песок сыпучий по колени…Мы едем – поздно – меркнет день,И сосен, по дороге, тениУже в одну слилися тень.Черней и чаще бор глубокий —Какие грустные места!Ночь хмурая, как зверь стоокий,Глядит из каждого куста!
Осенний вечер
Есть в светлости осенних вечеровУмильная, таинственная прелесть!..Зловещий блеск и пестрота дерев,Багряных листьев томный, легкий шелест,Туманная и тихая лазурьНад грустно-сиротеющей землеюИ, как предчувствие сходящих бурь,Порывистый, холодный ветр порою,Ущерб, изнеможенье – и на всемТа кроткая улыбка увяданья,Что в существе разумном мы зовемБожественной стыдливостью страданья!
Листья