Исповедуясь ему, я называл все свои грехи, что было очень трудно. Отец Давид слушал внимательно и, к моему удивлению, ничего не говорил. Когда я закончил, он спросил, бываю ли я на литургии.
– Вообще-то я захожу в церковь, конечно, но редко. А так, чтоб регулярно – нет.
– Если хотите быть христианином, – ответил он, – нужно посвящать богослужению вечер субботы и воскресное утро. Без этого христианства нет и быть не может.
Эти слова меня шокировали! Я думал, что христианство – это нравственная жизнь и вера в Бога, а оказывается, главное – богослужения посещать.
– Ну как, хотите быть христианином? – переспросил отец Давид.
– У меня один только воскресный день и есть для отдыха, все остальное время я учусь и работаю. А если я в храм ходить начну, что мне остается? Ну, если Вы говорите, что это и есть христианство, тогда, конечно, я хочу быть христианином.
Я пообещал прийти в следующее воскресенье, пришел только через три недели, но после уже не пропускал практически ни одной воскресной службы, вплоть до сегодняшнего дня.
Не до кино
Все это происходило в 1987 году. Тогда же я пошел преподавать в школу физику, потому что хотел осуществить один проект. Дело в том, что еще со времени учебы в Москве на физфаке у меня была мечта стать кинорежиссером. Мне посчастливилось познакомиться с очень интересными людьми: киноведом Ириной Гращенковой, Романом Яковлевичем Гузманом – педагогом, психологом и искусствоведом и с Ильей Вениаминовичем Вайсфельдом, председателем Совета по кинообразованию при Союзе кинематографистов. Они через просмотры фильмов и их обсуждение развивали подростков. Я настолько был впечатлен, что организовал собственный киноклуб в студенческом общежитии МГУ, придумал логотип, на доске объявлений размещал приглашения. В основном мы ходили в фильмотеку на Кропоткинской и в кинотеатр «Иллюзион», смотрели, допустим, «Репетицию оркестра» Феллини, венгерское кино и другие интересные фильмы. Наука меня интересовала, но перспектива всю жизнь сидеть в лаборатории – не очень; влекла общественная деятельность.
И поэтому в Тбилиси я возвратился с рекомендательным письмом от моих московских знакомых. Режиссер Эльдар Шенгелая5 был первым секретарем правления Союза кинематографистов Грузии, я пришел к нему, но он оценил мое стремление скептически:
– Что ты хочешь? Зал? Пожалуйста. Фильмы? Пожалуйста. Бери, делай. Лишь бы люди пришли…
В Москве самое сложное было – найти фильмы и зал; желающих было много. А в Тбилиси у меня все наоборот – кого приглашать? Честно говоря, я и в среднюю школу-то пошел работать учителем физики, чтобы осуществить этот замечательный план. Но мне попались крайне сложные, трудновоспитуемые ученики – с этим классом не хотели работать другие учителя, и меня отправили к ним как бы на испытание. Так что у меня проблемы были, действительно, серьезные, и точно уж было не до кино. Естественно, проект пришлось отложить6. [5] [6]
Но благодаря этим самым проблемам я практически каждый день обращался за советом к духовнику, приходил в храм. Вместе с отцом Давидом мы решали возникающие вопросы, и через это сблизились. Я целиком положился на Господа, глубоко веря, что в затруднительных ситуациях надо помолиться от всего сердца и все ответы искать у Бога.
В 1988 году, по благословению Патриарха, в Тбилиси открылась Духовная академия, после длительного перерыва у нас возобновилось высшее духовное образование (в XIX – начале XX века была только Духовная семинария). Отец Давид посоветовал мне поступить в Академию. До результатов вступительных экзаменов я никому ничего не говорил, а когда меня зачислили, пришлось сказать домашним, и начались сложности… Во-первых, пришлось долго объяснять, что Академия – это не семинария. «Семинария» в Грузии тогда было очень плохим словом, фактически ругательным. Семинарии ассоциировались с безнравственностью, лицемерием и КГБ; это был результат советской атеистической пропаганды. Родители сильно переживали еще и потому, что сестра накануне бросила хорошую работу в Археологическом центре по специальности «химик» и ушла в швейную мастерскую при Патриархии.
Жена с сестрой поддержали меня, а мама сказала:
– Забирай свою семью и уходи куда хочешь! Как хочешь, так и живи!
– Хорошо, – ответил я.
– Ты семью оставь, а сам убирайся, – сказала она на следующий день.
На третий день мы договорились. Я пообещал, что в свободное от учебы время буду зарабатывать на семью и ребенка. Это оказалось непросто: я подрабатывал репетитором, а средств все равно не хватало, и все мы вместе, по большей части, жили на зарплату моего отца. Наши протестующие родители основательно нам помогли – без их помощи, конечно, я не стал бы священнослужителем.
5
Шенгелая, Эльдар Николаевич – выдающийся режиссер, сценарист, педагог, окончил режиссерский факультет ВГИКа, работал на студиях «Мосфильм» и «Грузия-фильм», с 1988 года – народный артист СССР. В 90-х годах вел активную политическую деятельность, с 1990 года – депутат Верховного Совета Грузии. В 2009 году награжден орденом Победы имени Святого Георгия.
6
Уже позже, став архиереем, владыка Николай продолжил осуществлять проект своей молодости: «Мы с подростками из прихожан стали собираться вместе и смотреть фильмы: сначала 20-минутная лекция об авторе, потом совместный просмотр и обсуждение. Сейчас мы занимаемся и с подростками, и со студентами. В этом году мы организовали цикл кинопросмотров в местах лишения свободы. В одной женской колонии происходило вообще что-то неимоверное: мы смотрели и обсуждали фильм Федерико Феллини „Ночи Кабирии“; женщины вставали и, как в древней Церкви, прилюдно исповедовались. Для заключенных, думаю, такая форма помощи – посеять верные евангельские мысли – лучшая из возможных, ведь у отбывающих заключение людей есть время осмыслить увиденное и услышанное. Здесь у нас в Ахалкалаки проходят магистерские курсы для священнослужителей. И я священникам рассказываю о нашем киноопыте; очень надеюсь, что кто-нибудь из них продолжит эту миссию».