С некоторой долей иронии можно говорить о том, что послевоенный общественный договор и его постепенная реализация в последующие десятилетия были той самой «милостью от государя» (см. главу 7), которой ждали крестьяне в XIX веке. Только вместо земли теперь распределялась жилплощадь. Квартиры, как и общинная земля, подвергались регулярному переделу: в семье вырастали дети, им нужно было отделяться. Если была возможность, квартира разменивалась, доля сына в квартире его родителей объединялась с долей дочери в квартире ее родителей, и вот – новое тягло и новый надел. Это, конечно, в лучшем случае. Если молодые не имели квартиру, нужно было становиться в очередь и ждать, пока новый надел обеспечит государство. Привязка к земле существовала в форме обязательной прописки по месту жительства, так что аналогия с государственным крестьянством не так уж и натянута. Государь в лице советского правительства отнял землю у помещиков и попов и раздал трудящимся людям – только в виде квартир и не очень поровну – и с большим историческим опозданием.
2. Собственность без рынка
Борьба между социалистической очередью и рыночным распределением оказалась долгой. Появление рыночных механизмов должно было окончательно превратить частное пространство из привилегии в обычный товар, сделав его при этом доступным. Можно ли понять, насколько успешным был переход от распределения жилья к рынку?
Ну, например, при успехе перехода связь между уровнем доходов и жилищными условиями должна была бы усилиться. Но это произошло только в очень ограниченной степени. Да, бóльшая часть жилых квартир и домов в России находится в частной собственности. Но распределение жилья во многом продолжает быть отражением советской очереди: потомки советской элиты распоряжаются бывшими элитными квартирами, потомки инженеров и интеллигенции – квартирами в панельных домах. Слишком малая доля населения может себе позволить купить новую квартиру, хотя доля эта уверенно росла до 2014 года. Значительная часть рынка – это передел имеющегося советского фонда. Зависка называет это «собственностью без рынка».
Если в советской стране жилья не хватало на всех по административным причинам, то в стране постсоветской – по рыночным. Да, за последние 20 лет в самой большой по площади стране мира жить стало несколько просторнее, чем в СССР. Если советский человек был обеспечен жилым пространством на четверть от американского уровня, то постсоветский человек – на треть[266]. Отметим, что этот результат связан не только с новыми квадратными метрами, но и со снижением численности населения. Но ощущение тесноты по-прежнему преследует.
«В крохотной Голландии или Венеции квартирки больше, чем у московских муравьев. Снаружи – крохотный дом, а внутри простор. В России наоборот», – замечает человек, которому приходится часто принимать большое количество людей в обычной московской квартире. Это не преувеличение: средний размер квартир в странах, сильно стесненных площадью, таких как Дания и Голландия, в два раза больше среднего российского. Кроме того, и в Дании, и в Голландии больше квартир на 1000 человек, чем в России[267].
В течение 1980-х годов российский жилищный фонд вырос почти на треть, в тяжелые 1990-е темпы роста замедлились в два раза, а в успешные 2000-е увеличились всего на 14 %. При темпах прироста обеспеченности жильем, характерных для 2000-х, Россия смогла бы преодолеть отставание от Германии примерно за 50 лет, а от США – более чем за 100 лет, показывает Михаил Дмитриев в одном из своих исследований и отмечает, что рост доходов к 2012 году перестал подталкивать вверх рейтинг президента России именно потому, что проблема нехватки жилья и его неадекватности потребностям вышла на первое место в списке претензий к властям[268].
По данным на 2009 год, 42 % взрослых граждан России, живущих в городах, были обладателями отдельной квартиры для ядерной семьи (родители плюс дети). Половина проживала совместно с большой семьей (три поколения и больше); 3 % снимали квартиры в составе ядерной семьи и 4 % жили в условиях общежития или коммунальных квартир[269]. Условия жизни молодой части населения за 1990–2000-е годы даже ухудшились. Доля молодых людей, имеющих отдельную квартиру, снизилась с 44 % в 1995 году до 35 % в 2009-м. Кроме того, две трети респондентов жили в квартирах, где было столько же комнат, сколько поколений[270].
Помимо количества, есть еще и качество жилья, которое удручает, если учитывать данные по всей стране, включая сельские территории. Каждый четвертый дом в России не имеет канализации, каждый третий – горячей воды, каждый пятый – водопровода (данные Росстата). В Ингушетии на ветхое и аварийное жилье приходится 21 % его общей площади, в Туве и Дагестане – около 19 %, в Якутии – 14 %[271].
266
По данным исследования Высшей школы экономики, в 1989 году обеспеченность общей площадью жилья составляла 26 % от обеспеченности в США (16,1 и 61,3 кв. м на человека соответственно), а в 2009 году – 32 % (22,5 и 69,7 кв. м на человека соответственно) (Рост недоступности жилья в сравнении с СССР преувеличен // Коммерсантъ. 2011. 11 апреля). Есть и более жесткие оценки: «Обеспеченность жильем в России – 40 % от уровня развитых стран, если учитывать все жилье, включая бараки, – говорит вице-президент Ассоциации региональных банков России Владимир Гамза. – Если не учитывать те жилые объекты, которые в развитых странах не признаются жильем, то обеспеченность в России составляет 20 % от развитых стран» [http://ria.ru/society/20111201/503610992.html].
267
Цитата о тесноте взята отсюда: Квартирная благодать: [Блог Якова Кротова на сайте «Радио Свобода»: http://www.svobodanews.ru/content/blog/24556918.html]; см. данные об относительном количестве квартир в исследовании Research and Branding Group [http://www.rb.com.ua/rus/marketing/tendency/8232].
268
Дмитриев М. Почему рост доходов не спасает рейтинг Путина // Forbes.Ru. 2013. 28 февраля [http://www.forbes.ru/mneniya-column/vertikal/234935-pochemu-rost-dohodov-ne-spasaet-reiting-putina].