В России так и случилось. Несмотря на то что с момента крушения советской системы прошло уже больше 20 лет, страна остается как будто бы недостроенной. Рынки и цены есть, а разделения властей, независимых судов, независимого регулирования, возможностей добиваться применения законов о честной конкуренции к монополистам нет. Конечно, можно сказать, что это просто результат незавершенности реформ.
Но это можно рассматривать и как законченный проект. Карательный аппарат практически без реформ перешел в руки постсоветских правительств, поскольку ни одна из групп, оказывавшихся у власти за постсоветские годы, не желала с ним расставаться. Силовики – какие есть – всегда были нужны им, чтобы выставить вокруг себя охрану.
Нереформированные спецслужбы и МВД мешали созданию в России современных институтов защиты прав граждан. Но реформировать спецслужбы и МВД федеральная власть всегда опасалась, поскольку в случае масштабной смены персонала, ограничения полномочий и внедрения современных механизмов отчетности силовики перестали бы быть лояльными Кремлю. Без опоры на «специалистов по безопасности» Кремль боялся браться за структурную модернизацию. С другой стороны, при сохранении опоры на архаичные постсоветские силовые органы подлинную модернизацию провести нельзя, поскольку карт-бланш, выданный силовикам, означает невозможность гарантий прав, включая и право собственности. Порочный круг.
Итак, задачей, решить которую не удалось ни за один день, ни за много лет, оказалось установление всем понятных и для всех единых правил игры в экономике и политике. Советское зазеркалье, о котором мы говорили в самом начале (см. главу 1), оказалось крепким орешком. Правовая сторона развития – верховенство права, в том числе права на свободу, собственность и адекватное представительство интересов, – была исключена коммунистами из их версии модернизации. Это отсутствующее «полушарие» общественного устройства не удалось включить простым нажатием кнопки под названием «приватизация». Общественное здание осталось недостроенным.
Глава 11. Выход: уехать или достроить дом
1. Собственность без права
Российское общественное здание не всем кажется недостроенным. Для многих это вполне завершенный проект. Несогласие между теми, кто считает дом едва начатым, и теми, кто считает, что он всего лишь нуждается в косметическом ремонте, – глубокое и принципиальное. В чем, собственно, недостроенность? Политолог сказал бы, что либерализация режима не сопровождалась его демократизацией. Вслед за освободителем не пришел строитель демократических институтов. В результате процесс перехода застрял на половине пути, и историю нельзя считать законченной, а конструкцию стабильной: «Наполовину построенный дом не может устоять»[291].
Официальными российскими идеологами это представление, конечно, отбрасывается, как враждебное. В России трудно себе представить понятие более дискредитированное, чем «демократизация». Официально принятая точка зрения состоит в том, что российский недострой – это вполне законченный на сегодняшний момент проект и никакая демократизация, тем более по чужим планам, стране не нужна. Современные авторитарные системы, уверен политолог Иван Крастев, не спешат к переходу в новое состояние и отлично чувствуют себя в серой зоне между демократией и авторитаризмом[292].
Руководители автократий, возможно, чувствуют себя хорошо, но большинство таких систем, как показывают периодические вспышки общественного недовольства, все-таки нестабильны. Нестабильна и российская политическая система. Планировался ли в российском случае переход от либерализации к демократизации? Конечно. Беда только в том, что переход к более инклюзивному типу государственного управления был делом крайне невыгодным и просто опасным для новой элиты, а потому и оказался отложен на неопределенное время.
Авторы реформ, ключевым элементом которых были либерализация рынков и приватизация, видели свою задачу в том, чтобы «деполитизировать» экономику. А под политизированностью понимали то, с чем мы не раз сталкивались, – преобладание задач удержания власти над задачами развития.
В Советском Союзе государственные предприятия в первую очередь были призваны поддерживать социальный порядок, а не преследовать экономическую выгоду. Это и хотели изменить реформаторы. «Государственные предприятия неэффективны, поскольку они превращаются в средства, с помощью которых политик достигает своих целей. Раздутые штаты, искусственное поддержание занятости на предприятиях, расположение заводов и фабрик в экономически неэффективных местах, регулирование цен на производственную продукцию – все это нужно политику, чтобы получить голоса на выборах или избежать мятежей»[293].
291
Huntington S.P. The Third Wave: Democratization in the Late Twentieth Century. Norman: University of Oklahoma Press, 1991. P. 137.
292
Krastev I. Paradoxes of the New Authoritarianism // Journal of Democracy. 2011. April. Vol. 22. № 2. P. 12.
293
Boycko M., Shleifer A., Vishny R. Privatizing Russia // Brookings Papers on Economic Activity. 1993. Vol. 24. № 2. P. 142.