Людовик IX впервые появляется в «Хронике» в связи с крестовым походом в Египет. Гвельф по духу, но тяготея скорее к сторонникам императора, а не Папы, Салимбене делает упор на противлении короля Франции Иннокентию IV, поглощенному борьбой с императором и желавшему, чтобы Людовик отсрочил выступление в поход и оказал давление на Фридриха II. Переговорив с Папой в 1245 году в Клюни[783], Людовик отказался отложить срок выступления в крестовый поход из-за конфликта между Иннокентием IV и Фридрихом II. Францисканец не перестает говорить о его решимости и упорстве:
Итак, король Франции Людовик упорствовал на выполнении своего не подлежавшего отмене плана и решительно и благочестиво готовился осуществить свой заморский поход и как можно скорее прийти на помощь Святой земле[784].
И вот знаменитый рассказ о пребывании короля Франции в Сансе; он заехал туда как кающийся рыцарь по пути в Эг-Морт и присутствовал на генеральном капитуле францисканцев.
Там оказался и Салимбене, который уже не один месяц находился во Франции, а за год до того с одним братом, проповедовавшим крестовый поход короля, совершил поездку в область Осера. Он — живой свидетель. А Салимбене умел наблюдать и рассказывать.
Когда король Франции выехал из Парижа и прибыл на капитул и когда он приблизился к монастырю, все братья минориты вышли ему навстречу, чтобы приветствовать его. Брат Риго[785] из ордена миноритов, канцлер капитула собора Парижской Богоматери и архиепископ Руанский, вышел из монастыря в епископском облачении и поспешил навстречу королю, то и дело вопрошая: «Где король? Где король?» А я шел за ним. Ибо он шел в растерянности совсем один, с митрой на голове и с пастырским посохом в руке. Просто он замешкался, переоблачаясь, а остальные братья уже вышли и стояли по обочинам дороги, устремив взоры туда, откуда должен был появиться король, с нетерпением его ожидая…[786].
И вот появляется король:
Король был стройный и изящный (subtilis et gracilis), в меру худощавый и высокий (macilentus convenienter et longus). У него было ангельское с тонкими чертами лицо. И он пришел в церковь братьев миноритов не с королевской пышностью, но в обличии паломника, с сумой и посохом за спиной, служившими прекрасными украшениями королевским плечам. И прибыл он не верхом, а пешком, и братья его, три графа… следовали за ним столь же смиренно и в том же обличии…. И король совершенно не думал о том, чтобы идти в сопровождении свиты, предпочтя этому молитвы и одобрение бедных…. И, воистину, его скорее можно было бы принять за монаха, хранящего в душе любовь к Богу, чем за рыцаря, облаченного в воинские доспехи. Войдя в церковь братьев, он весьма благочестиво опустился на колени перед алтарем и начал молиться. Когда он вышел из церкви и остановился на пороге, я оказался рядом с ним. От лица казначея церкви Санса ему поднесли огромную щуку, плававшую в ушате из пихтового дерева, который тосканцы называют «бигонка» и купают в нем младенцев, ибо во Франции щука считается очень дорогой и ценной рыбой. Король отблагодарил и дарителя, и его посланца. Затем король громко объявил, чтобы никто не входил в зал капитула, кроме рыцарей и тех братьев ордена, с которыми он желал говорить.
Когда мы собрались в капитуле, король изложил свои намерения, вверяя судьбу свою, своих братьев, госпожи королевы-матери и всех своих приближенных братьям монахам и, весьма благочестиво преклонив колена, попросил их о молитвах и благословении. Несколько стоявших рядом со мною французских братьев монахов не могли сдержать слез благоговения и любви…[787].
Затем слово взял кардинал-легат Одо де Шатору, сопровождавший короля в крестовом походе, затем генерал францисканцев Иоанн Пармский произнес похвальное слово в честь короля, который благодаря своему смирению и благородству является «и королем (rex noster), и сеньором, и отцом, и благодетелем» братьев, так по-доброму поговорившим с ними. Он прибыл не для того, чтобы просить золота или серебра («ибо, слава Богу, его сундуки полны» — интересное свидетельство того, что король Франции слыл богатым), но их молитв и благословения. Генерал произнес похвальное слово крестовому походу и духу крестовых походов, который был свойствен французским францисканцам более, чем братьям других провинций, и решил просить, чтобы все братья священники отслужили четыре мессы за короля и его придворных. А окажись король в смертельной опасности, то братьям надлежало увеличить количество таких месс. Если король сочтет, что этих благодеяний недостаточно, пусть повелевает, и братья ему повинуются. Людовик сердечно поблагодарил генерала и попросил, чтобы слова Иоанна Пармского были записаны и чтобы к этой бумаге приложили печать ордена и вручили ему эту грамоту, что и было сделано. Людовик — человек архивов, для которого официальный документ есть необходимое восполнение и завершение слова[788].
785
Имеется в виду Эд Риго, о котором я уже неоднократно говорил; он был другом и советником Людовика Святого.