Но не повторяет ли он более древние образцы? Быть может, в ту эпоху, когда династия Капетингов добилась воссоединения с Карлом Великим, совершив reditus ad stirpem Karoli («возвращение к роду Карла»), он выступает новым Карлом Великим? Не является ли «Зерцало государей», преподнесенное в 1201 году Жилем Парижским его отцу Людовику, в то время юному наследному принцу, которому он в качестве образца для подражания предлагал Карла Великого (Karolinus), связующим звеном между великим императором и Людовиком Святым?[828] Быть может, в одном конкретном случае, поведении в застолье, Людовик Святой — это новый, вкушающий и пьющий Карл Великий?
Быть может, он, как говорится в одном тексте, «новый Константин», более прочно закрепившийся в христианскую эпоху? А может, новозаветный Иосия; ведь так называют Людовика агиографы и Папа Бонифаций VIII в булле о его канонизации в соответствии с типологическим символизмом, превращающим исторические лица в аналогов персонажей Нового Завета по ветхозаветному образцу? Ведь с ХII века, как говорит К. Байнум, личность существует, лишь уподобляясь некоему «типу» и самоопределяясь по принципу сходства[829].
В то время индивидуум существовал и реализовался только через «коллективную идентификацию», через категорию. Людовик Святой был «христианским королем». Действующее лицо характеризуется лишь сходством с моделью. Быть святым значит быть «как Бог». Если человек, как об этом говорится в Книге Бытия, был создан по образу и подобию Божию, то падший человек становится «образом Божиим», только если способен, подражая ему, стать святым или достичь королевского совершенства, ибо призвание короля — быть на земле imago Dei, образом Божиим[830].
Что касается чудес, которые Господь явил через останки покойного короля, во время похоронного шествия, а особенно при прикосновении к гробнице в Сен-Дени, то это были традиционные, банальные чудеса. Людовик Святой исцелял, как и всякий святой его времени.
Так не оказывается ли Людовик Святой, вышедший из-под руки его биографов и агиографов, всего лишь идеальным образом, портретом-роботом сверхземного образца? Существовал ли Людовик Святой?
Глава девятая
«Подлинный» Людовик IX Жуанвиля
Незаурядный свидетель. — Свидетель, заслуживающий доверия. — Биография или автобиография? — Живой Людовик Святой Жуанвиля. — Король смеется. — Недостатки короля. — Сон Жуанвиля.
Когда, вероятно, было сделано все для производства памяти Людовика Святого, когда он был канонизирован и Бонифаций VIII в булле и двух проповедях нарисовал его официальный, можно сказать, законченный образ, когда агиографы, знавшие короля или собравшие сведения от его близких, описали, вроде Гийома де Сен-Патю, использовавшего показания свидетелей на процессе канонизации, жизнь и подлинные чудеса святого короля, именно тогда один восьмидесятилетний человек начал диктовать «книгу святых речений и благих деяний нашего святого короля Людовика», и эта книга если и не изменила, то, по крайней мере, основательно расширила наши возможности в подходе к «подлинной» личности Людовика Святого.
Написать эту книгу Жану, сиру Жуанвиля, сенешалу Шампани, по его собственному признанию, поручила королева Жанна Наваррская, жена Филиппа Красивого, внука Людовика IX, вероятно, незадолго до своей кончины 2 апреля 1305 года. Жуанвиль закончил работу над книгой в 1309 году и тогда же посвятил ее сыну Жанны Людовику, королю Наваррскому, графу Шампанскому и Бри, будущему королю Франции Людовику X Сварливому (1314–1316). Жуанвиль родился в 1224 году, на десять лет позже Людовика Святого, и, когда он писал это сочинение, ему было уже за восемьдесят.
828
The Karolinus of Egidius Parisiensis / Ed. M. M. Colker // Traditio. 1973. Vol. 34. P. 99–325. Cp. Lewis A. W. Dynastie Structures and Capetian Throne-Right: One View of Giles of Paris // Traditio. 1977. Vol. 33.
829