А исповедник короля Жоффруа де Болье превозносит его еще больше:
После его счастливого возвращения во Францию люди, жившие рядом с ним, и те, от кого у него не было тайн, увидели, как старался он проявлять благочестие, быть справедливым по отношению к подданным и милосердным к обездоленным, смирять себя и неустанно идти по пути добродетели. Насколько золото ценится выше серебра, настолько его новый образ жизни, который он вел после возвращения из Святой земли, превосходил своей святостью его прошлую жизнь; и все же уже в юности он отличался добротой, непорочностью и образцовым поведением[340].
От простоты, которую он всегда восхвалял, Людовик перешел к строгости. И эту строгость он превратил в принцип своей политики, которая отныне будет отвечать программе покаяния, очищения и религиозно-нравственного порядка в масштабах всего королевства, распространяясь и на его подданных. И здесь вновь неразрывно переплетаются усилия, направленные на достижение религиозных целей, и действия по укреплению монархической власти.
Главным инструментом королевской политики стала серия ордонансов, то есть документов, исходивших от королевской власти (potestas) и имевших силу закона. Увеличение количества этих актов отражало поступательное развитие монархической власти, тем более что если вначале действие некоторых ордонансов ограничивалось отдельными землями, находившимися в особом положении (Нормандия[341], Лангедок), то постепенно выявлялась тенденция к распространению их на королевство в целом.
В декабре 1254 года Людовик обнародовал текст, который историки нередко называют «великим ордонансом» по причине его масштабности и значения предусматривавшихся в нем мер. Он был нацелен на реформу самых существенных моментов королевского правления, причем на реформу глубокую. То, что уже почти два столетия было лозунгом Папства и духовенства (реформа Церкви), во Французском королевстве превратилось, похоже, в цельную программу.
В то же время, как уже доказано[342], «великий ордонанс» от декабря 1254 года — это, фактически, свод множества документов, изданных властью Людовика IX от конца июля до декабря 1254 года. В своей целостности он столь грандиозен, столь необычен и нов по своему масштабу, что считается «первым королевским ордонансом»[343] и «французской хартией вольностей»[344]. В Средневековье его называли statutum generale («всеобщий статут») или во множественном числе statuta sancti Ludovici («статуты Людовика Святого»), а по-французски — «установления короля» («establissement le roi»)[345].
По возвращении во Францию Людовик предпринял меры по реформе территорий Юга королевства; это были два указа, изданные в Сен-Жиле и Ниме; они носили региональный характер и касались городов Бокера и Нима и сенешальства Бокер. Эти срочные меры, весьма вероятно, были предприняты в ответ на просьбы местного населения: Людовик постановил, чтобы эти решения обрели широкую гласность и были бы зачитаны на главной площади. В них были учтены первые ставшие известными ему результаты ревизии 1247 года. В этих документах отменялись меры, проводимые королевскими сенешалами и нарушавшие древние «местные кутюмы». Король опирался на одну из кутюм Капетингов, способствовавшую укреплению монархической власти. В этом — любопытная связь между традицией и движением вперед. Идея обновления в целом не находила одобрения у населения, склонного поддерживать кутюмы, мыслившиеся какими-то особыми, возвышенными уже потому, что от них веяло стариной. Вообще, в Средние века обращение к прошлому весьма часто служит средством, способствующим административно-политическому развитию, узаконивающим его. Это особенно справедливо в отношении Юга, на который королевская власть распространилась совсем недавно, и потому король считал своим долгом подчеркнуть не только преемственность, но и прогресс в соблюдении местных и региональных традиций. Отныне королевские чиновники (функционеры) должны были «вершить суд невзирая на лица», не принимать никаких подарков (хлеба, вина или фруктов) стоимостью дороже десяти су, отказываться от подарков их женам и детям, не давать взяток ни служащим, которые проверяют их счета, ни начальникам и членам их семей. Таково было нравственное совершенствование королевской администрации.
341
Нормандии, после ее отвоевания у англичан Филиппом Августом, были даны особые привилегии. См.:
342
343
344