Тот, кто будет составлять список друзей Людовика XIV, увидит, что среди них знатные персоны не так многочисленны, как можно было бы предположить (герцог Ванд омский, принц д'Арманьяк, де Тюренн), а вот среди администраторов друзей у него было больше (Жан-Батист Кольбер, де Лувуа, Шамийяр, маркиз де Шамле). Члены герцогских фамилий, как старинных, так и недавних, не перегружают собой страницы книги (Сент-Эньян, Лозен, маршал де Лафейяд, герцог де Ларошфуко, второй Вильруа, маршал де Виллар). Целую страницу занимают имена людей искусства (Люлли, Мансар), писателей (Мольер, Расин, Поль Пеллиссон), придворных-сотрапезников и слуг (Периньи, президент Роз, Бонтаны, Фагон, даже братья Антуаны, простые камердинеры). Эти простые люди меньше всего способны на заговоры. Король их смущает своим величием. Король любит одаривать. Но при дворе иногда случается такое же, как и в Париже, когда хозяин получает наследство от слуги, ибо дружба — это взаимная привязанность). В начале мая 1693 года де Сурш записывает: «Именно в это время знаменитый Ленотр, который был самым великим садоводом своего времени, отдал все свои картины, бронзу и фарфор королю, этот дар был оценен больше чем в сто тысяч ливров»{97}. То, в чем Людовик отказал кардиналу Мазарини, он соблаговолил принять через 32 года от добряка Ленотра, который умрет лишь в 1700 году: многие придворные, многие парижские буржуа — можно не сомневаться в этом — долго размышляли над этим видимым противоречием.
Андре Ленотр, наверное, подтвердил бы мысль Вольтера: «Дружба великого человека — это благодеяние Господа». Со своей же стороны, король, если бы знал высказывание Шанфора, одобрил бы его: «В великих делах люди проявляют себя так, как им следует себя проявлять; в малых делах они проявляют себя такими, какими они являются».
Никто так не ошибался в этом отношении, как Виньи. В «Сен-Маре» Виньи вложил в уста герцога Буйона слова, которые герцог скажет Людовику XIV (а ему 3 года): «Когда вы будете королем, вы будете великим королем, я это предчувствую; но у вас будут только подданные и не будет друзей, так как дружба бывает только при независимости и равенстве, которые не порождаются силой». Он не понял, что Людовик, став взрослым, употребит всю свою силу, чтобы в определенных ситуациях создать такую атмосферу для равенства, в которой расцветет дружба.
Король и его врачи
У друзей короля, с которыми он был в самых близких отношениях, была особая возможность видеть и все время ощущать ту действительную простоту, которая была присуща королю в обычном человеческом общении. Но таких людей было не так много, и рассказывать об интимной жизни короля противоречило бы их понятию о правилах приличия. Большинство французов о своем монархе имели весьма поверхностное представление. Можно было бы сказать, что для них человеческие черты Людовика XIV сокрыты за образом монарха, окруженного ореолом славы. Но король охотно открывает для всех ту область — в высшей степени личностную, — которая называется здоровьем. Не будем обвинять наших предков в том, что они не стеснялись рассказывать о своих болезнях, мы же пристально следим за информацией, публикуемой в прессе, о протекании болезни и вообще о здоровье актеров — любимцев публики. Предки были менее лицемерными и называли болезни своими именами: рак — раком, колику — коликой. Королевская власть воплощена в короле-человеке (часто авторы слишком пренебрегали этим широко распространенным во Франции понятием), здоровью монархов, всем симптомам их заболевания придается действительно большое значение. Принято было, чтобы королева рожала при всех и при открытых дверях. Людовик XVI отменит эту «варварскую» традицию, не считаясь с тем, что она дорога народу[98].