Скрывать сподручно вздор речей
Клочками пройденных наук
И друг на дружку лить елей,
Светя улыбками вокруг.
О вы, глядящие с высот,
В эфире Славы воспаря,
Кто свой заполучил доход,
Пробился, проще говоря,
Знамёна в руки! Марш на пир!
Своей победе гряньте песнь!
О свечки! Да зажжёте мир
И бросите на солнце тень!
Оно струит чистейший свет,
Дарит им Запад и Восток,
Покуда в сете сует
Дрожит ваш чахлый огонёк [73].
ЦАРСТВО ГРЁЗ
Как ляжет ночь глухая
От края и до края —
Черты теней минувших дней
Плывут передо мной.
Герои и пророки,
Жильцы веков далёких,
Чей ровен шаг, чей светел зрак,
Приходят в мир пустой.
И мягкий луч рассвета,
И яркий полдень лета
Лишь малый час ласкают глаз
Линяющей красой.
Но в средостенье Сказки
Не потускнеют краски,
Здесь каждый луч расцветкой жгуч,
Наполнен теплотой.
И вновь свои владенья
Хотят принять виденья —
Черты теней минувших дней
Плывут передо мной.
1882 г. [74]
ПОДРАЖАНИЕ
Леди Клара Вир де Вир!
Лет ей восемь, может быть;
Кудрей каждое колечко — злата свёрнутая нить.
Мисочку мне подала;
Не воздам такой хвалу.
Что за утварь! Проржавеет — так испортит и халву.
«Братья, сёстры, моя мисс?
Здесь инспектор: как сова,
Схватит тех он, кто не знает, сколько будет дважды два!»
На меня она взглянула:
«Знаешь, добрые сердца
В этом мире поважнее и учёбы и венца!» [75]
ИГРА ВПЯТЕРОМ
Пять девочек-малюток, от года до пяти:
Резвятся у камина — играть им да расти.
Пять девочек-милашек, с шести до десяти:
Учитесь пенью-чтенью, да как себя вести.
Пять девушек растущих, одиннадцать меньшой:
На классы да питанье расход уж пребольшой.
Пять девушек-красавиц, и младшенькой шестнадцать:
С юнцами им построже пристало объясняться.
Пять дев нетерпеливых, и старшей двадцать пять:
Коль предложений нету, придётся пропадать.
Пять девушек эффектных, да только в тридцать лет
От этого эффекта уже не тот эффект.
Пять девушек, пять модниц от тридцати и дале
Уж с робкими юнцами приветливыми стали.
* * * * * *
Пять девушек поблекших... Их возраст? Всё равно!
Тащиться им по жизни как прочим суждено.
Но, к счастью, знает каждый «беспечный холостяк»
Решение проблемы, «где денег взять и как».
УРОК ЛАТЫНИ
Латынь к столу зовёт. Итак:
Серьёзный Цицерон,
Затем Гораций-весельчак;
Но есть глагол один — костяк
Познаний наших он.
Всех выше как ему не быть?
Amаre, учим мы, — ‘любить’!
Ещё цветок — ещё глоток:
Мы жизни пьём нектар.
Но туч нагонит ветерок,
А в блеске глаз, в румянце щёк —
Грядущих стычек жар.
Урок нас к выводу привёл:
«Amаre — горечи глагол!»
Был вечер, тьмы давил покров,
И волновал вопрос:
Ну есть ли розы без шипов?»
Но утро, мир; ответ готов:
«Ведь нет шипов без роз!»
Ура! Пошёл урок на лад:
Любовь есть горький шоколад!
вернуться
Подробнее о мотивах, связанных с этим стихотворением, см. примечание 23 к моему переводу «Охоты на Снарка». Наряду с прочими мотивами стихотворение содержит выпад в сторону «вивисекционистов» (см. известный памфлет), а также на случай Джоветта и ему подобных (см. примечания к памфлету «Новый метод получения численных значений»).
вернуться
Стихотворение, одно из наиболее известных нашего автора благодаря особенной мелодичности и образности, написано на «сказочную мелодию», которая прозвучала в сне приятеля Кэрролла, некоего Хатчинсона из Брейзноуз-колледжа. Хатчинсону привиделись во сне герои древности, шествующие мимо него под эту музыку, которую он по пробуждении записал.
вернуться
Стихотворение является перепевом либо прямой пародией стихотворения Альфреда Теннисона «Леди Клара Вир де Вир» (1842), а также стихотворения Уильяма Вордсворта «Семеро нас» (1798, в составе «Лирических баллад»). Стихотворение Теннисона пользовалось всеобщей известностью благодаря сочетанию неизменно актуальных в ту эпоху морально-этических рассуждений о человеке и социальных мотивов (достаточно сказать, что Кэрроллово «Подражание» написано спустя сорок один год: «Леди Клара Вир де Вир» всё не потеряло популярности), и не единожды переводившегося на русский язык ещё при жизни автора. Вторая строка второй строфы Кэрролловой «Леди Клары» (здесь, в отношении мисочки для каши: «Не воздам такой хвалу») дословно повторяет вторую строку первой строфы Теннисонова оригинала. Приведём эту первую строфу в переводе Плещеева, цитированную строку выделим курсивом (перевод, в духе того времени, несколько волен):
О леди Клара Вер-де-Вер!
Простите! к вам я равнодушен,
Не в силах вы меня пленить.
От скуки сердцем деревенским
Вам захотелось пошутить;
Но как ни страстны ваши взоры,
Не обожгут меня они.
Не вы мне счастье подарите,
Хоть двадцать графов вам сродни!
Последняя реплика «леди Клары» представляет собой «дополненную» девочкой пословицу, частую в детских прописях: добрые сердца важнее венца.
Что касается стихотворения Вордсворта, то оно сентиментально. Суть его в том, что рассказчик встречает сельскую девочку («Лет ей восемь, может быть», дословно перенесено в «Подражание»), которая на вопрос о том, сколько у неё братьев и сестёр («Братья, сёстры, моя Мисс», что так же перенесено дословно), отвечает «Семеро нас». Когда рассказчик просит перечислить всех, она охотно рассказывает: двое в Конвее, двое за морем, сестрёнка с братом покоятся на кладбище, да она сама; всего семеро. Рассказчик попытался разъяснить девочке, что их уже не семеро, раз двоих унесла смерть, но ребёнок, который, по мысли автора, ещё не понимает, что такое смерть, так и не смог с ним согласиться.