В одном монастыре я как-то сказал: вот что есть подлинный образ души — где ничто не образуется и не отображается кроме того, что есть Бог сам по себе. Душа имеет два глаза: один внутренний и один внешний[381]. Внутренний глаз — это тот, что взирает на сущность и получает свое бытие без какого-либо посредства от Бога; это и есть его собственный труд. Внешний глаз души — это тот, что обращен к разным творениям и запечатлевает их образным способом и способом деятельным... Тот человек, который обращен в себя самого, так что познает Бога в Его собственном вкусе и в Его собственном основании, — такой человек освобожден от всех тварных вещей и затворен сам в себе на подлинный замок истины. Как я однажды сказал, что наш Господь пришел к Своим ученикам на Пасху при затворенных дверях[382]; так и сей человек, свободный от всего чуждого и от всего сотворенного, в такого человека Бог не входит, Он — в нем сущностным образом.
«В свои дни он стал умилостивлением Богу».
Здесь больше, чем один-единственный день, когда говорят «в свои дни», — день души и день Бога... Недавние дни, когда их прошло шесть или семь, и дни, миновавшие шесть тысячелетий назад, сегодняшнему дню они столь же близки, как день, бывший вчера. Почему? Потому что тут время в одном современном мгновении. Вот движется небо; из-за круговращения первого неба[383] случается день. День возникает и в мгновении души, в ее естественном свете[384], в котором — все вещи. Здесь день целиком, здесь день и ночь суть одно... А вот Божий день, в котором душа пребывает в дне вечности, в едином сущностном миге: здесь Отец рождает Своего единородного Сына в оном настоящем мгновении и душа возрождается в Боге. Сколь часто случается это рождение, столь часто рожает она единородного Сына. Потому-то детей, рожденных от дев, много больше, чем детей, рождаемых женами, ибо они рождают над временем, в вечности. Но сколько бы ни было сыновей, которых душа родит в вечности, их все же не больше, чем один-единственный Сын, потому что это происходит над временем, в том самом дне вечности.
Благо тому, кто. живет в добродетелях, ибо — как я говорил восемь дней назад — добродетели обретаются в Божественном сердце. Кто живет в добродетели и в добродетели трудится, тому, воистину, благо. Кто не ищет своего ни в Боге, ни в твари, тот живет в Боге, и Бог живет в нем. Такому человеку весело будет оставить все и презреть, и ему будет весело возвести все вещи к их наивысшему. Как говорит святой Иоанн: «Deus caritas est», «Бог есть любовь», и любовь является Богом, «и кто живет в любви, тот живет в Боге и Бог живет в нем»[385]. Кто живет в Боге, тот нашел неплохое жилье и он будет наследником Богу, и в ком живет Бог, тот имеет у себя достойного домочадца. Некий учитель сказал, что Богом душе сообщается дар, посредством которого душа подвигается к сокровенным вещам[386]. А один учитель сказал, что души касается Святой Дух, так как любовью, которой Бог любит Себя Самого, той же любовью Он любит меня; и душа любит Бога той же любовью, которой Он любит Себя; а если бы той любви не было, ею же Бог любит душу, то не было бы и Духа Святого. Это есть один жар и одно цветение Духа Святого, коим душа любит Бога[387].
Один евангелист пишет: «Ты Сын Мой возлюбленный, в Коем Мое благоволение»[388]; а другой евангелист пишет: «Ты Сын Мой возлюбленный, в Коем Мое благоволение ко всякой твари»[389]; третий же евангелист пишет: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Коем мое благоволение ко Мне Самому»[390]. Все, к чему Бог благоволит, к тому Он благоволит в Своем единородном Сыне; все, что любит Бог, то любит Он в Своем единородном Сыне. И ты должен жить так, чтобы тебе быть единое с единородным Сыном и чтобы быть единородным Сыном... Между единородным Сыном и душой нет никакого различия. Между слугой и его господином никогда не будет равной любви. До тех пор, пока я слуга, единородному Сыну я чужд и не равен. Если я захочу видеть Бога моими глазами, теми глазами, которыми взираю на какой-нибудь цвет, то буду не прав, потому что все это временно, а все временное Богу далеко и чуждо. Ведь если взять время, пусть в самой его малой части, мгновении, то это все-таки время и оно пребывает в себе. Покуда человек имеет дело со временем, местом, числом, количеством, множеством, он будет не прав, и Бог ему будет чужд и далек. Поэтому и говорит наш Господь: «Кто хочет стать Моим учеником, тот должен отвергнуть себя»; никто не может слышать Моих слов и учения, если прежде не оставил себя[391]. Все творения сами в себе суть ничто. Вот почему я сказал: оставьте ничто и воспримите совершенное бытие, в котором воля права. Кто отверг всю свою волю, тому мое учение придется по вкусу и тот услышит слово мое. Некий учитель говорит, что все творения обретают свое бытие без всякого посредства от Бога, потому-то так получается, что твари по самой природе своей любят больше Бога, чем себя самое[392]... Если бы дух осознал свою чистую отрешенность, то не смог бы склониться к какой-либо вещи, но он должен был бы остаться в своей нагой отрешенности. Потому говорится: «В свои дни он стал умилостивлением Богу».
381
382
383
.
384
386
387
392