Конечно, называя такое потребительское отношение к природным ресурсам необдуманным, Шумахер полагает, что эта необдуманность — не случайность, а закономерное следствие западного мировоззрения, которое вызывает своего рода «метафизическую слепоту», неспособность человека здраво оценивать степень своей зависимости от окружающей среды. Поэтому коренное решение глобальных экономических проблем невозможно без реформ в области метафизики, а важным инструментом таких реформ для Шумахера выступает образование. Образование играет важнейшую роль в формировании метафизической картины мира. Болезненная метафизика современного западного мира — во многом следствие неправильного подхода к образованию. При этом, в отличие, скажем, от Ортеги-и-Гассета, Шумахер не усматривает причину бед в чрезмерной специализации. Вместо этого он подчеркивает необходимость прояснения метафизических оснований преподаваемых дисциплин: «Независимо от того, относится ли предмет к точным наукам или к гуманитарным дисциплинам, если его преподавание не способствует прояснению метафизики, то есть основополагающих убеждений, то оно не делает человека образованным»[4]. Оно призвано научить человека понимать ценностные основания собственных мнений и поступков, отличать метафизические картины мира от научных теорий, ведь первые — фундаментальные интерпретации, отвечающие на вопрос о смысле жизни, а вторые — простые «рабочие гипотезы», которые вводятся для решения специфических задач научного исследования и поэтому никак не могут иметь общемировоззренческого статуса.
Как мы видим, соображения метафизического порядка образуют фундамент для всех остальных идей Шумахера. Разумеется, эти соображения не оригинальны: наоборот, как только речь заходит о метафизике, Шумахер ссылается на учения с тысячелетней историей. Не оригинальна и предлагаемая Шумахером метафизическая критика современного мира. Опасности, которые таит в себе «расколдовывание мира», обсуждаются философами уже не первое столетие — многим такие разговоры давно набили оскомину. Оригинально то, каким образом Шумахер использует такую критику для решения конкретных экономических задач. Так, если и не самой фундаментальной, то одной из самых новаторских и, наверное, самой влиятельной из высказанных в книге идей стала концепция «промежуточной техники» (intermediate technology), которая в дальнейшем получила известность как концепция «подходящей техники» (appropriate technology)[5].
«Подходящая техника» характеризуется несколькими особенностями. Во-первых, в культурном отношении ока вписывается в уклад и традиции того общества, где используется. Во-вторых, в экономическом отношении она относительно дешевая: сам Шумахер считал относительно дешевой такую технику, при использовании которой объем капиталовложений на одно рабочее место не превышает среднегодовой зарплаты рабочего. В-третьих, в инженерном отношении она является «промежуточной», то есть не такой изощренной, как техника современных богатых обществ, но и не такой примитивной, как орудия, которыми вынуждены довольствоваться в наиболее бедных странах.
Подходящая техника рассматривается как средство преодоления нищеты и безработицы. Сам Шумахер обосновывает необходимость промежуточной техники исходя из рассуждений, которые можно упрощенно представить следующим образом. Современному западному обществу свойственно рассматривать ручной труд как проклятие (вспомним знаменитую марксову сатиру на Адама Смита). Такое мировоззрение ведет к тому, что в богатых странах определенный уровень безработицы рассматривается как вполне «естественное» явление, которое само по себе не представляет ничего страшного. (Здесь Шумахер противопоставляет современное мировоззрение традиционному, которое, по его мнению, состоит в том, что труд — необходимое условие полноценного развития человека. В пример приводятся не только буддисты, но и Фома Аквинский.) Вместе с тем данное мировоззрение способствует тому, что развитие техники идет в направлении все большей автоматизации производства, а наиболее «современное» оборудование оказывается одновременно самым капиталоемким, что лишь способствует сохранению безработицы.
Но наиболее пагубные эффекты, по мнению Шумахера, возникают тогда, когда современные капиталоемкие технологии переносятся в бедные страны. Простой трансфер технологий в бедные страны не позволяет решить проблему безработицы: при высоких капиталовложениях на рабочее место финансовых средств бедных стран хватает на создание лишь небольшого количества таких рабочих мест. Кроме того, поскольку работа с высокотехнологичным оборудованием обычно требует высокой квалификации, для ее выполнения приходится нанимать специалистов из богатых стран. Наконец, высокотехнологичная продукция зачастую не находит потребителя на внутреннем рынке и идет на экспорт. В результате современный промышленный сектор в бедных странах обслуживает преимущественно потребителей из богатых стран, а большая часть их коренного населения вообще не испытывает на себе его положительных экономических эффектов. Более того, перенос современных технологий не только не решает проблему безработицы, но и усугубляет ее — крестьяне и жители маленьких городков, привлеченные более высоким уровнем жизни, устремляются в столицу, где обычно сосредоточены высокотехнологичные производства, и в итоге сельское хозяйство и мелкое предпринимательство впадают в кризис, а столица обрастает поясами трущоб. Возникает так называемая «дуальная экономика» (dual economy), когда сравнительно небольшая часть населения, главным образом в больших городах, живет по лучшим стандартам западного мира, а основная масса людей страдает от крайней нищеты.
5
Впрочем, следует отметить, что уже в начале XIX нека сходные идеи высказывал выступавший против крупной промышленности Ж.Ш. Сисмонди, политэкономию которого Маркс назвал «мелкобуржуазным социализмом». В XX веке предшественником концепции «подходящей техники» стал Ганди, с которым Шумахер был знаком лично и на которого он неоднократно ссылается в данной книге.