Усвоеніе языка литературнаго особенно легко для племенъ родственнаго происхожденія, такъ какъ ихъ мѣстныя нарѣчія развились изъ одного, когда то общаго всѣмъ, языка и, стало быть, корнесловы ихъ общіе. Я вполнѣ признаю не только желательность, но и необходимость первоначальнаго обученія на нарѣчіяхъ и языкахъ мѣстныхъ— дѣло народнаго обученія этимъ значительно облегчается, затрата времени на такое обученіе значительно сокращается. Но уже въ низшей школѣ одновременно съ изученіемъ нарѣчій и языковъ мѣстныхъ, необходимо должно идти и обученіе языку общелитературному, какъ орудію не только общенія съ членами всего государства, но и орудію культурному. Преподаваніе же въ школахъ среднихъ и высшихъ (тѣмъ болѣе) должно происходить непремѣнно на языкѣ общегосударственномъ, литературномъ.
Представьте себѣ, что у насъ создались бы школы среднія и высшія, въ которыхъ преподаваніе происходило бы на языкахъ грузинскомъ, армянскомъ, татарскомъ, латышскомъ, малорусскомъ. Какой бы результатъ дало такое преподаваніе? Обширной научной литературы на мѣстныхъ языкахъ у насъ нѣтъ, нѣтъ и научной терминологіи. Слушатели оказались бы лишенными всѣхъ научно-литературныхъ пособій, и они буквально должны бы были jurare in verba magistri, не имѣя никакой возможности провѣрки степени знанія своихъ преподавателей, вѣря имъ на слово.
Не зная не только языковъ иностранныхъ (мы, преподаватели, знаемъ, какой ничтожный процентъ гимназистовъ, студентовъ, знаютъ иностранные языки настолько, что могутъ въ подлинникахъ читать произведенія иностранныхъ писателей), но, и нашего общелитературнаго языка, не имѣя переводной литературы на своемъ мѣстномъ нарѣчіи, они стали бы въ положеніи отрѣзанныхъ отъ общенія съ міровой культурой. Мѣстные дѣятели, убѣжденные націоналисты-фанатики, засѣли бы за выработку мѣстныхъ нарѣчій, за переводы литературныхъ и научныхъ произведеній не только съ языковъ иностранныхъ, но и съ языка русскаго; я, напримѣръ, съ удивленіемъ увидалъ въ продажѣ переводъ моей собственной докторской диссертаціи на языкъ мало-русскій- переводъ этотъ сдѣланъ во Львовѣ безъ моего вѣдома — но я былъ не столько польщенъ этой честью, сколько сю удрученъ — работа моя, — посвященная исторіи Галицкой Гуси, работа совершенно спеціальная, чисто научная; чтеніе ея доступно только лицамъ, близко знакомымъ съ исторіей Галицкой Руси, историкамъ-спеціалистамъ, ея не одолѣютъ даже просто образованные люди, тѣмъ болѣе она недоступна для народныхъ массъ, не имѣющихъ, конечно, спеціальныхъ знаній. Для кого же и для чего сдѣланъ этотъ переводъ, на который потраченъ, конечно, немалый трудъ и значительныя средства?
Этотъ фактъ доказываетъ, что въ Галицкой Руси даже спеціалисты не знакомы настолько съ русскимъ литературнымъ языкомъ, чтобы прочесть написаное на немъ ученое изслѣдованіе, иначе, какъ въ переводѣ.
А развѣ это допустимо для спеціалиста?
А такъ какъ у насъ теперь эпоха требованій, а лозунгъ настоящихъ требованій немедленно «быть по сему» (всѣ партіи и союзы у насъ усвоили вмѣстѣ съ безотвѣтственностью и автономностью, и эту сакраментальную фразу у стараго режима, самодержавія), то и наши малорусскіе автономисты требуютъ немедленнаго учрежденія среднихъ и высшихъ школъ съ малорусскимъ языкомъ преподаванія, требуютъ, не имѣя никакой возможности вести такое преподаваніе.
Они даже не могутъ сослаться на примѣръ Галицкой Руси, такъ какъ до сихъ поръ преподаваніе тамъ въ университетѣ ведется на языкѣ чужомъ, а на мѣстномъ лишь преподаютъ нѣкоторые отдѣльные предметы (мѣстная исторія, мѣстная литература); преподаваніе только этихъ предметовъ еще возможно (да и то съ грѣхомъ пополамъ, такъ какъ безъ знанія русскаго литературнаго языка ни малорусской исторіи, ни малорусской литературы изучать научно нельзя) на языкѣ мѣстномъ[3].
Не забудемъ того, что теперешняго soi disant литературнаго языка, какимъ пишутъ въ Галицкой Руси, наше малорусское населеніе не пойметъ— ему придется переводить съ этого новаго малорусскаго языка на его родной языкъ (характерно и такое явленіе— не столько вырабатывая, сколько выковывая новый литературный языкъ, галицкіе націоналисты готовы брать корни для новыхъ словъ изъ какого угодно славянскаго языка, только не изъ русскаго, съ цѣлью, конечно, какъ можно болѣе отмежеваться отъ общенія съ общерусскимъ государствомъ п его литературнымъ языкомъ).
3
Не забудемъ и того, что большинство образованныхъ людей въ Гал. Руси отлично владѣютъ языками нѣмецкимъ и польскимъ; польскимъ языкомъ владѣетъ и мѣстное населеніе. И вотъ характерный фактъ: проф. Ы. А Грушевскій свои историческіе труды переводитъ съ языка малорусскаго (галицко-русскаго) на языки— русскій литературный и нѣмецкій, иначе эти труды нашли бы крайне ограниченный кругъ читателей.