Она не улыбнулась, когда Сэм сказал:
– Извините меня…
– Да?
– Вы встали со скамьи в церкви и начали что-то рассказывать о Присцилле…
– Да.
– Мне очень жаль, что вам не дали продолжить. Вы не могли бы рассказать мне, что хотели там произнести?
– А вы кто?
– Извините. Меня зовут Сэм Уотерфорд. Я был ее врачом.
– Ох! – У нее был усталый и опустошенный вид; сейчас, вблизи, она отнюдь не выглядела такой, которой можно было бы броситься в объятия. – Я всего лишь собиралась сказать, что дети и родители в нашем садике ее просто обожали. Я думала, это поможет нам раскрутить наш бизнес. У вас есть внуки?
Сэм был несколько ошеломлен ее холодным, острым взглядом и резкими словами – а также тем, что она приписала ему наличие внуков – досрочно.
– У меня сын в четвертом классе.
– Неужели? – Это единственное слово, произнесенное удивленным тоном, оскорбило его, как будто ее бесило, что у мужчины такого возраста имеется столь юный сын. Сэм решил, что она бестактна и неприятна; ничего удивительного, что в ее детском саду нет листа ожидания.
– Мне она нравилась, – сказал он, как бы заступаясь за Присс. – Очень нравилась. Вот я и подумал, что вы хотите рассказать какую-нибудь связанную с нею веселую или забавную историю.
Тетушка засопела и уставилась на молодых женщин по обе стороны от нее. Чего она не видела, так это того, как они смотрели друг на друга, когда она повернулась обратно к нему.
– История, которую я хотела рассказать, не слишком хорошая, – заявила она. – Я ее уволила неделю назад.
Тут она наконец улыбнулась, но улыбка эта получилась несколько глупой и самодовольной.
– Наверное, не самая подходящая история для похорон, а? А какой вы доктор, по каким болезням?
– Акушер-гинеколог.
– Ох! А мне показалось, что вы сказали, что психиатр.
Она снова самодовольно ухмыльнулась и пошла прочь.
Одна из более молодых женщин пошла вместе с нею, но вторая осталась стоять на месте и спокойным тоном сообщила:
– Не обращайте на нее внимания. Она вечно ревновала Присциллу; ей было не по нраву, что дети и их родители любят Присс больше, чем ее. И она все еще бесится по поводу того, что сделала Присцилла.
– А что она сделала?
– Она зачитала парочке родителей нечто вроде Закона о мятеже[11]. Они прямо-таки на это напрашивались!
– И когда это случилось?
– В тот день, когда она погибла, – ее глаза наполнились слезами. – Это так ужасно, что ее последняя мысль, связанная с нами, была об увольнении, но, мне кажется, она знала, что всем нам этот ее поступок страшно понравился. Сьюзен, – она ткнула большим пальцем себе за спину, в ту сторону, куда удалилось платье в цветочек, – ни за что и ни по какой причине не желает сердить родителей наших детишек, поскольку не хочет потерять деньги, что они ей платят. А нас это просто бесит. Та парочка, на которую Присс наорала, они взяли манеру забирать своих детей в любое время, когда им вздумается, даже на два часа позже или даже больше! И никогда не звонили, не предупреждали, никогда не согласовывали с нами свои планы. Ни в грош нас не ставили вообще; а их бедные детишки чувствовали себя брошенными, хотя мы им врали и убеждали, что их мамочка и папочка вовсе не такие уж дрянные негодяи, какими они были на самом деле.
– А Присс… Присцилла их отругала?
– Да еще как! Это было просто прекрасно! Задала им жару! И так нас порадовала! Они тут же забрали своих детишек из нашего садика, даже при том, что Сьюзен уволила Присс в их присутствии и потом долго перед ними извинялась, да так, что мне блевать хотелось!
– Присс что-нибудь говорила вам насчет своего последнего списка?
– Это такой список, какой люди иногда составляют, когда узнают, что скоро умрут? – Она прижала ладони ко рту. – Ох, боже мой! Вы думаете, у нее было такое предчувствие?
– Нет-нет, я просто…
– Она и впрямь говорила, что всегда хотела как следует отругать тех родителей. Ну, не то чтобы всегда… ну, вы понимаете, что я хочу сказать.
Для Сэма это звучало как один из пунктов последнего, предсмертного списка, особенно в сочетании с историями продавца хот-догов и о таксисте.
Он хотел задать молодой женщине вопрос, который должен был прозвучать грубо независимо от того, как он его сформулирует, так что сказал прямо и просто:
– А почему Присцилла пошла работать именно туда, вы не знаете?
Женщина чуть улыбнулась.
– Вы хотите сказать, при том, что имела все это? – Она сделала рукой широкий жест, описав ею круг, словно указывая на все признаки больших денег, что их окружали, на богатые одежды, на цвет волос, на адрес церкви, на лимузины и такси, ждущие у тротуара своих пассажиров.
11
Закон о мятеже – английский закон, принятый в 1715 г., согласно которому считалось уголовным преступлением незаконное и неразрешенное собрание 12 и более человек, а также нарушение общественного порядка, включая призывы к беспорядкам и мятежу и отказ разойтись по требованию властей.