А первый раз Кудюкин опозорил себя и вел себя подло в ходе «дела молодых социалистов», когда он не только сдал с потрохами следователям своих товарищей, но и подписал прошение о помиловании (помнит ли Павел Михайлович, что в царской России революционеры — в частности, социал-демократы (он ведь у нас социал-демократ) — называли таких людей «подаванцами», презирали их и, как минимум, прекращали с ними всякое общение как с морально запятнанными, а могли и печатно обвинить их в нарушении революционной этики?). Кудюкин первым дал откровенные показания на товарищей — и таким образом утопил всех остальных. Михаил Ривкин, который получил 7 лет заключения и 5 лет ссылки (максимум по 70-й статье УК РСФСР), вспоминает: «В какой-то момент они [Фадин, Кудюкин, Кагарлицкий], действительно, просто пустились, что называется, во все тяжкие — буквально соревновались в подробности рассказа. Я это видел потом, знакомясь с делом и сличая их протоколы»[117]. По показаниям Кудюкина и Фадина было возбуждено более 20 уголовных дел[118]. «По всем эпизодам обвинения подтверждались в первую очередь показаниями Кудюкина, — вспоминает Ривкин. — Его показания фигурируют в пяти из шести предъявленных мне эпизодов. По трем эпизодам фигурируют показания Фадина, и по трем эпизодам — показания Кагарлицкого...
По хронологии я могу сказать, что первичным источником большей части показаний был Павел Кудюкин. Его протоколы датируются, как правило, более ранними числами»[119].
После освобождения Ривкин пытался встретиться с Кудюкиным, но Кудюкин струсил и отказался[120]. Однако согласился встретиться Фадин и рассказал, что «после 28 января — после освобождения — с ним и с Пашей постоянно поддерживал связь один из кураторов КГБ. Он проверял их настроение, готовность на суде подтвердить свои показания, а вечером накануне суда он пришел домой к Фадину, где они вместе с Кудюкиным за бутылкой водки еще раз проработали позицию для суда... Как я уже рассказывал, и Фадин, и Кудюкин делали какие-то попытки на суде сохранить лицо, но главное — ни тот, ни другой не отказались от своих показаний на предварительном следствии и тем самым предоставили возможность суду базировать свой приговор на этих показаниях»[121]. Кудюкин не отказался от своих показаний и на суде, он просто промолчал: «На суде Кудюкин отказался отвечать на вопросы судьи, отвечал только на мои вопросы. На вопрос, подтверждает ли он показания, данные на следствии, он тоже отказался отвечать. Фадин тоже отказался отвечать на вопросы судьи, но не полностью. Он сказал, что показания на предварительном следствии давал правдиво. Кагарлицкий полностью подтвердил в ходе судебного заседания те свои показания, которые он дал на предварительном следствии»[122].
Есть воспоминания ещё одного фигуранта «дела молодых социалистов», также севшего (3 года лагерей строгого режима и 3 года ссылки; судили его отдельно, в Петрозаводске[123]) Андрея Шилкова: «…нынешний лидер Партии труда Борис Кагарлицкий, который сегодня пытается оболгать Михаила Ривкина. Оправдывая свое предательство, он стремится доказать, что в то время нужно было не садиться, а, сохранившись, донести „святую искру“ да наших дней… Другой — Паша Кудюкин — стал зам. министра труда в правительстве России. Если после суда над Ривкиным он каялся в своей слабости и не пытался оправдаться, то месяц назад заговорил иначе: „Ну сели, так сели, а я здесь при чем? Мишка — сам дурак, дал бы показания, его бы выпустили (Выделено мной — А.Д.)…“»[124].
117
Интервью Алексею Пятковскому и Марине Перевозкиной от 1990 года (с комментариями М. Ривкина от декабря 2007 г.) // http://www.igrunov.ru/vin/vchk-vin-dissid/dissidents/rivkin/1200923212.html.
119
Ривкин М., Шилков А. Дело молодых социалистов // Гласность. № 29, апрель 1989. C. 270-271.
122
Там же. С. 268-269; Суд над Михаилом Ривкиным // http://www.igrunov.ru/vin/vchk-vin-dissid/smysl/lett_diss/1147340908.html.
124
«Хотите — стройте... я же понял, что это бесполезно». Интервью с Андреем Шилковым // http://www.kolumbus.fi/edvard.hamalainen/docs/chilkov.htm.