Но есть для нас здесь — непростые рощи и простые поля. Есть для Вас, дружочек, долмэны и гроты.
Если то, что Вы и я хотим, сбудется (не раньше 10-го сент<ября>!) Вы будете жить в Vaux-sur-Mer, в 1½ кил<ометрах> от моря и от меня, в полях, — хорошо? И лес есть. Там в сентябре будут дешевые комнаты. Там Вы будете просыпаться и засыпать, все остальное — у нас. Поэтому шесто́вские 100 фр<анков> не шлите [220], берегите про запас, понадобятся на совместные поездки, здесь чудесные окрестности, все доступно, — игрушечный паровичок, весь сквозной, развозящий по всем раям.
Вчера вечер прошел в семье Лосских [221] (философ) — большая русская помещичья семья с 100 лет<ней> бабушкой — доброй, но Пиковой-дамой, чудаком-папашей (филос<оф>) («un monsieur un peu petit» [222]), a про Сережу (местные) «un monsieur un peu grand» [223]), мамашей в роспускной кофте, и целым выводком молодежи: сыновей, их невест, их жен, друзей сыновей, жен и невест друзей — и чьим-то общим грудным ребенком.
Умные сыновья у Лосского, умней отца, — загорелые, с грубыми голосами и добрыми лицами. Цветет велосипед. Вчера, сидя со всеми ними над обрывом, под звездами, ноги в море, я с любопытством думала — заменили ли бы они все Вам — одну меня. Все они — куда образованнее меня! И все — велосипедисты (кроме 100 летней и месячного). Я, напр<имер>, вчера искренно удивилась, когда узнала, что Константинополь в… Европе! — мало удивилась: разъярилась. — «Город в к<отор>ом есть ЕВРОПЕЙСКИЙ квартал!! Да это же вздор!!!» — «Если К<онстанти>нополь в Азии, тогда и Петербург в Азии» — мрачно прогудел один из Лосских. — «Петербург? На том свете» — установила я. ВСЕ ЗАМОЛЧАЛИ. (Все-таки — «поэтесса!») Потом дружно заговорили о тендерах, тормозах и педалях. Тогда замолчала — я.
Ненавижу «компании», всегда страдала дико, убегала, опережала. Так и вчера. (Все небо поделенное на разновидности звезд — и глаз, на них смотрящих — и гул, их называющих. Что же остается — мне?)
А В<олкон>ский опять без письма! (Так мало бываю одна, что тороплюсь, глотаю слова и мысли! М<ожет> б<ыть> и буквы, — простите и прочтите quand même! [224])
Ваше письмо про кошку [225] получила за завтраком, читала — на авось — вслух, молодёц! всем было интересно, мне — нежно, всю кошку отнесла к себе, перевела на себя. Чувствовала себя — и ею в Ваших руках, и Вашей рукою. Целую Вас за это первое письмо в головочку, до того родную.
— Ничего не написала.
А ты пиши — как часто хочешь, о чем хочешь, все прочту сквозь (как тебя, себя — сквозь кошкину шерсть и блохи). Не удивляйся, если следующее письмо будет другое, сегодня пишу одна в доме. Знай все навсегда.
Обнимаю тебя.
М.
Пиши про свою жизнь (жизнь дня, дней) подробно.
<На полях:>
Читаешь ли мои книги? Au grand large [226], Цвейга? [227]
— Выспались наконец? —
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 21–23. Печ. по тексту первой публикации.
56-28. Н.П. Гронскому
Pontaillac, près Royan
Charente Inférieure
Villa Jacqueline
13-го июля 1928 г.
Ко́люшка, вот наш плаж [228], мой нелюбимый, к<оторо>му подвергаюсь ежедневно от 2 ч<асов> до 5 ч<асов>. Вчера ходила (в первый раз одна) в ту нашу рощицу — полдень — мой час — ни души, сидела на скале и читала немец<кую> (греч<еческую>) мифологию, посмертный подарок Рильке [229]. Из нее узнала, что жертвенный камень в Дельфах — тот камень, который Гея [230] дала сожрать Хроносу вместо Зевеса, предварительно обернув его в тряпки. Когда Хронос, расчухав, камень изверг, он упал прямо в Дельфы (кстати, аэролит).
Приехали Андреевы, все трое [231], девушка — кобыла, ожесточает грубостью, непрерывные столкновения. Тех (молодых людей) слава Богу вижу мало, но очень неприятно сознание такой тройной животной силы по соседству. В воскресение приезжает (уже не к нам) Вера С<ув>чинская [232], за ней П<етр> П<етрович> [233], нынче — Карсавины [234], вся семья. Русская колония.
Вчера опять гуляли с Лосскими, был большой спор о море, я единственная не люблю, т. е. имею мужество в этом признаться. «Любить — обязывает. Любить море — обязывает быть рыбаком, матросом — а лучше всего Байроном (и пловец, и певец) [235]. Лежать возле и даже под ним не значит любить. Любить — знать, любить — мочь, любить — платить по счету. Как я смею сказать, что я люблю море, когда я не плаваю, не гребу, не-не-не…». Никто не понимал. — «Ах, море!» Кто-то мне даже предложил «созерцательную любовь», на что́ — я: «Спасибо. Меня та́к всю жизнь любили, пальцем не шевельнув. В России я с такой любви потеряла от голоду Зхлетнего ребенка [236]. Смотрели и любовались, а я дохла. Любовь — прежде всего — делать дело, иначе это ТУПИК — как море для не-пловца: меня. …Вот вы все, любящие, и я, нелюбящая, — есть разница? Да, в словах. Море вас не преобразило, вы им не пахнете, оно не стало вашей кровью и вашим духом, я, его нелюбящая, с моим именем больше морская, чем вы».
220
Шестовские сто франков… — очевидно, деньги, переданные для Цветаевой Л. Шестовым. Лев Исаакович участвовал в оказании Цветаевой материальной помощи (
221
Вчера вечер прошел в семье Лосских… — Семья философа Николая Онуфриевича Лосского (1870–1965), приехавшая из Праги и проведшая лето 1928 г. в Понтайяке, состояла из него самого, его жены Людмилы Владимировны (урожд. Стоюниной; 1875–1943), его тещи Марии Николаевны Стоюниной (урожд. Тихменевой; 1846–1940) и сына Андрея Николаевича (1917–1997). Вместе с ними в Понтайяке отдыхали и два других сына Н.О. Лосского, живших в Париже: Владимир Николаевич (1903–1958) с женой Магдалиной Исаакиевной Шапиро (1905–1968) и Борис Николаевич (1905–2001). Н.О. Лосский писал в своих воспоминаниях: «В 1928 г. было решено, что вся наша семья проведет лето во Франции. Наш Владимир искал для нас помещение в Pontaillac. <…> Поездка наша во Францию была предпринята главным образом потому, что летом должна была состояться свадьба нашего Владимира. <…> После свадьбы молодые совершили поездку по Италии и после нее присоединились к нам в Pontaillac’e. В этом купальном месте собрались на лето многие видные деятели евразийства того времени — П.П. Сувчинский, Н.Н. Алексеев, В.Э. Сеземан, С. Эфрон (муж писательницы Марины Цветаевой), Карсавин» (Лосский Н.О. Воспоминания: Жизнь и философский путь. СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1994. С. 268–269). О пребывании всей компании в Понтайяке см. также:
225
Ваше письмо про кошку. — Н.П. Гронский в письме (от 10 июля 1928 г.) рассказал Цветаевой о злоключениях с кошкой, которую Цветаева, по-видимому, оставила ему на лето.
226
На великом просторе (фр.). — «Au grande large» — в декабре 1926 г. Луи Жуве поставил в Театре Монте-Карло пьесу с таким заглавием (адаптация с английского) Sutton Vane; в 1927 г. в Париже она вышла отдельной книжкой. Об этом ли произведении идет речь в письмах, установить не удалось (
227
Цвейг Стефан (1881–1942) — австрийский писатель, критик. В 1927 г. в письме М. Горькому Цветаева писала о книге С. Цвейга «Борьба с безумием» (с тремя биографиями): «одна из них — Гёльдерлина — лучшее, что о нем написано» (
229
…читала немец<кую> (греч<еческую>) мифологию, посмертный подарок Рильке. — Книга от Рильке… — Цветаева просила Рильке прислать ей книгу Штолля «Мифы классической древности» (1875). Однако Рильке не успел это сделать. Книгу прислала Цветаевой секретарь Рильке Е.А. Черносвитова (
230
…жертвенный камень в Дельфах… который Гея дала сожрать Хроносу вместо Зевеса… — Рея (а не Гея — у Цветаевой описка) — дочь Урана и Геи, беременная Зевсом, смогла сохранить своего ребенка, спрятав его в пещеру. Хроносу же, своему супругу, пожиравшему ранее всех ее детей, она дала проглотить камень.
231
Приехали Андреевы, все трое… — Дети А.И. Андреевой: Савва Леонидович Андреев (1909–1970), впоследствии танцовщик, создатель балетной труппы в Буэнос-Айресе, художник; Вера Леонидовна Андреева (в замуж. Рыжкова, 1911–1986), автор книги воспоминаний «Эхо прошедшего» (М.: Сов. писатель, 1986); Валентин Леонидович Андреев (1913–1988), будущий художник, переводчик.
234
Карсавины: Л.П. Карсавин. Его жена — Л.Н. Карсавина. См. о них подробнее коммент. 7 к письму к Б.Л. Пастернаку от 4 марта 1928 г. Их дочери — Ирина, Марианна, Сусанна (1921–2003). Об Ирине и Марианне см. коммент. 3 и 4 к письму Н.П. Гронскому от 8 июля 1930 г.
236
В 1920 г. в Кунцевском приюте умерла младшая дочь Цветаевой — Ирина (13.04.1917- 15.01.1920).