Союзники верили, что Герман Геринг был второй по могуществу личностью нацистской Германии. Но в последние два годы войны это положение занял Борман и обращался с рейхсмаршалом с презрением и жестокостью. Чувства Геринга к Борману выразились во время допроса, проведенного полковником армии США Джоном Аменом перед судебным процессом в Нюрнберге.
«Полковник Амен: Вы полагаете, фюрер мертв?
Геринг: Абсолютно. Нет никакого сомнения по этому поводу.
Амен: А как насчет Бормана?»
Геринг воздел руки к небу и ответил: «Если я должен высказаться по этому поводу, то я надеюсь, что он жарится в аду. Но я не знаю об этом».
Альберт Шпеер, нацистский министр военной промышленности и вооружений, знал реальную силу Бормана и ее источник. «Несколько критических слов Гитлера, — сказал Шпеер, — и все враги Бормана должны были плясать под его дудку».
Фюрер никогда не говорил таких критических слов. Борман оставался рядом до самой смерти Гитлера. В причудливо-странной обстановке бункера под старой рейхсканцелярией в Берлине Борман был свидетелем женитьбы фюрера на Еве Браун, а также его гражданского и политического завещаний. В завещании, в частности, говорится, что «своим душеприказчиком я назначаю своего самого верного товарища по партии Мартина Бормана».
Душеприказчик был первым человеком, вошедшим в комнату, в которой Гитлер покончил с собой. Борман также был в числе тех шести, кто помогал в сооружении погребального костра для фюрера и его невесты. Однако Борман не совершил самоубийства вслед за своим фюрером.
Когда Гитлер сгорал в саду рейхсканцелярии, а Красная Армия подходила все ближе и ближе к ней, Борман покинул канцелярию. Согласно сообщениям тех, кто присоединился к нему на первых этапах его бегства, Борман хотел пробраться к гросс-адмиралу Карлу Деницу, которого Гитлер назначил новым главой государства.
Если Борман и в самом деле намеревался отправиться в штаб-квартиру Деница в северо-западной Германии, то он не добрался до нее. Это более чем точно. Утром первого мая, человек, живший в тени, растворился в ней в возрасте сорока пяти лет. Это была ситуация без параллели. Как смогло второе наиболее влиятельное лицо режима, чья власть некогда простиралась от Атлантики до Урала, исчезнуть бесследно?
Британская и американская военные разведки проводили расследования в период сразу же после окончания войны, чтобы ответить на этот вопрос, но им не удалось определить ни местонахождение Бормана, ни какое-нибудь достоверное свидетельство его смерти. Подобные расследования советских служб были также совершенно безрезультатны. Итак, принимая точку зрения, что Бормана следует считать пропавшим, смерть его не была установлена и международный военный трибунал судил и вынес ему приговор в его отсутствие. Смертный приговор по-прежнему имеет силу спустя двадцать два года[1] после того, как трупы одиннадцати других главных военных преступников были сфотографированы в спортивном зале Нюрнбергской тюрьмы.
Сегодня есть люди, полагающие, что приговор никогда не будет приведен в исполнение, потому что Борман был убит в ночь на первое мая 1945 года, и его тело похоронено в одной из неизвестных братских могил. Большинство из этих сомневающихся являются бывшими нацистами, которые были вместе с начальником канцелярии нацистской партии, когда он пытался бежать из Берлина. Но другие люди, к мнению которых следует прислушаться серьезно, верят, что этому второму наиболее влиятельному нацисту удалось сбежать в гостеприимную зарубежную страну и что он жив и по сей день, привидение из злого и ужасного прошлого.
13 апреля 1961 года доктор Фриц Бауэр, генеральный прокурор западногерманской земли Гессен, заявил во Франкфурте, что он убежден, что Борман все еще жив. Доктор Бауэр сказал, что тайная международная организация, возможно, отправила Бормана за границу через тщательно подготовленную подпольную систему для побегов. Генеральный прокурор, хорошо известный своими обвинениями против нацистских военных преступников, открыл текущее дело на Бормана.
Правительство Западной Германии достаточно серьезно восприняло многочисленные сообщения о том, что Борман выжил, и в ноябре 1964 года назначило награду в 100 000 марок (25 000 долларов) за информацию, которая привела бы к его аресту.
В октябре 1965 года Тадек Тувиа Фридман, директор Института документации о военных преступлениях нацистов из Хайфы (Израиль), рассказал репортеру газеты «Нью-Йорк Сити», что он точно знает, где Борман живет в Аргентине.
В январе 1966 года Клаус Эйхман, сын Адольфа Эйхмана, написал Борману открытое письмо, которое опубликовал один ведущий западногерманский журнал, предложив секретарю фюрера выйти из своего тайного убежища в Южной Америке и взять на себя ответственность за преступления, «за которые мой отец стоял на вашем месте во время судебного процесса в Израиле».
Доктор Фриц Бауэр заявил в апреле 1966 года, что поиски Бормана сужаются, и он полон надежды, что «мы идем по его горячим следам».
27 марта 1967 года Симон Визенталь проводил конференцию по обмену информацией в офисе Антиклеветнической лиги Б’най Б’рит в Нью-Йорк Сити. Это был первый визит Визенталя в Соединенные Штаты. Визит проводился в связи с публикацией его книги «Убийцы среди нас», в которой рассказывалось о его опыте по розыску пропавших нацистских военных преступников начиная с 1945 года. Глава частного Еврейского центра документации в Вене рассказал на конференции, что «Борман свободно путешествует по Чили, Парагваю и Бразилии. У него сильная организация, призванная помогать другим нацистским военным преступникам избегать властей». «Борман использует пять или шесть имен, — добавил Визенталь, — и у него много друзей, денег. Я получаю сообщения о нем одновременно из двух мест, расположенных настолько далеко друг от друга, чтобы допустить, что там был один и тот же человек».
4 июля 1967 года министр юстиции Западной Германии повторил свой постоянный запрос в Федеральный верховный суд Бразилии по поводу превентивного ареста и экстрадиции секретаря фюрера и начальника канцелярии нацистской партии. 31 декабря 1967 года лондонская газета «Санди Таймс», на первой странице в передовице Энтони Терри, своего корреспондента по центральной Европе, сообщила, что Борман жил в Бразилии в небольшой колонии нацистов, расположенной на южной окраине границы с Парагваем. Информатором Терри был Эрих Карл Видвальд, бывший капрал СС, заявлявший, что Борман пробирался по организованной ветеранами СС дороге для побегов и в 1947 году добрался до Аргентины. Однако, согласно Видвальду, сейчас Борман был неузнаваем из-за пластической операции и, более того, умирал от рака желудка. Тем не менее, судьба Бормана или его местонахождение продолжали оставаться тем, что Симон Визенталь определил как «крупнейшей неразгаданной тайной нацистов», спустя более чем два десятилетия после падения третьего рейха.
Но была и другая загадка, связанная с Мартином Борманом. Кто он был на самом деле? Как поднялся от неизвестного партийного чиновника до положения влиятельного человека, где, хотя и оставаясь по-прежнему в основном никому неизвестным, он, по словам Германа Геринга, «управлял на протяжении всего пребывания Гитлера у власти»? Такой взлет ставил в тупик даже тех немногих, хорошо знавших Бормана в течение двенадцати апокалипсисных лет нацистского режима. Одним из них был Альфред Розенберг, философ нацистского движения.
В качестве шефа Восточного министерства, которое занималось организацией управления на оккупированных нацистами обширных областях России, Розенберг часто оказывался жертвой интриг Бормана. Перед тем как подняться по тринадцати ступенькам к виселице в Нюрнберге, Розенберг записал в своих мемуарах: «Ни один даже самый сумасбродный фантаст не смог бы предсказать карьеру Мартина Бормана».
Эта карьера, подобно карьере Гитлера, началась в скромных условиях в Европе, которая внешне была стабильна и постоянна, но которую, в конце концов, должны были разрушить нацисты.