– Что-то не выглядят они серьезными, – сказал сержант Монтильо по пути домой.
– Тем не менее они именно такие, и я не хочу, чтобы ты с ними водился. Это ничтожества и наркоманы. Общайся с ними только по делу.
– А чем они занимаются?
– Автомобилями и наркотиками. А Рой их прикрывает.
Доминик уже знал, что Нино получает прибыль с угона машин, но о наркотиках он слышал впервые. Нино сторонился тех, кто употреблял вещества, – недавно он вышел из кинотеатра посреди сеанса, когда подросток, который сидел через проход от него, закурил травку. И по иронии судьбы теперь он вел дела с человеком, который финансировал наркодилеров.
Конечно, Доминик не сказал Нино, что принимал ЛСД, иногда курил марихуану, а когда был в Калифорнии, несколько раз употреблял наркотик, который по-настоящему любил, но не всегда мог себе позволить: кокаин.
Что же касается Нино, то его признание было еще одним примером той постепенности, с которой он приоткрывал окно в свой мир. Он готовил Доминика к особой роли. Он хотел проводить больше времени во Флориде, где у него был роскошный дом в Голден-Айлс[52] под Халландейлом[53]. Вдобавок к этому из-за проблем очередного клиента к нему в руки вот-вот должен был попасть прачечный бизнес. Будучи в отъезде, он хотел знать наверняка, что кто-то собирает для него проценты по кредитам в Нью-Йорке и, что не менее важно, служит его глазами и ушами. Это объясняло, почему он представил Доминика Рою и его подельникам, но не хотел, чтобы они сдружились.
Однажды Нино спросил у Доминика, знает ли он, что Энтони Сантамария умер.
– Я слышал, что его нашли на каком-то пустыре.
– Это хорошо, а то я был уверен, что когда-нибудь он обязательно появится. Он обращался с твоей матерью как с собакой.
Теперь-то Доминик знал, что сам Нино и стал причиной некоторых проблем своего отца, когда они жили все вместе, но ничего не ответил дяде. Любая попытка как-то повлиять на сформированное мнение Нино приводила к лишнему напряжению, что было бы особенно неразумно теперь, учитывая, что последние два года Доминик жил с ним под одной крышей и всячески стремился оправдывать доверие, оказываемое ему дядюшкой.
Ему так и не удалось точно понять, был ли это вопрос неизбежности, удобства, слабости характера или – как бы смешно это ни звучало – ви́дения себя героем романтического художественного фильма. Раз за разом он задавал себе вопрос, что мужчина способен контролировать в своей жизни, а что – нет? Однако его ответы всегда оказывались слишком сложны, тонули в ежедневной рутине, а в итоге и вовсе теряли всякий смысл. Сейчас он стоял перед простым фактом: жизнь Нино стала его жизнью, и было подозрительно приятно, что Нино настолько уверился в его преданности, что в его присутствии мог рассуждать о гибели его отца так, будто тот был больным животным.
«Все это в прошлом, – добавил Нино. – Когда-нибудь ты примешь мои дела».
В конце 1974 года Доминик заметил машину Винсента Говернары и попытался следовать за ней, но потерял ее из виду. Он обманом заставил отчима Энтони Монтильо, который все еще работал в Департаменте автотранспорта, пробить государственный номер автомобиля, который якобы поцарапал его машину и уехал. Так он получил адрес проживания Говернары, с которого, правда, тот уже съехал к тому моменту, но это никак не помешало Доминику объявить, что у него все на мази.
«Прекрасно, я хочу завалить этого парня».
За все это время посттравматический синдром Доминика только усилился. Бывали ночи, когда ожившие образы из прошлого буквально лишали его сна – кишки, выскальзывающие у него из пальцев, снаряды, пробивающие грудь, – да такие яркие, что он боялся сомкнуть глаза. Для Дениз стало совершенно невозможно спать вместе с ним, и в конце концов она убедила его обратиться к врачу Министерства по делам ветеранов, что он и сделал 20 декабря 1974 года.
В своем отчете доктор Джеймс Дж. Кэнти записал, что пациент откладывал обращение к врачу, потому что «зеленые береты» не должны жаловаться. Его запись, в частности, гласит: «Полагаю, данный ветеран во время исполнения воинского долга во Вьетнаме получил обширную эмоциональную травму, и его жизнь до сих пор во многом осложнена этими переживаниями».
Уверенный, что кошмары никак не связаны с «такой жизнью», и более того – что следование «такой жизни» как раз способно прогнать кошмары прочь (так он и сказал Дениз), Доминик все больше погружался в нее. 2 марта 1975 года он увидел машину Говернары у игорного заведения рядом с рестораном «Вилла Боргезе» и поспешил домой, чтобы сообщить об этом Нино. Дядюшка позвонил Рою, а тот явился с ударно-шоковой гранатой, которая, как предупреждал Доминик, могла не оказать нужного эффекта, потому что ее взрывная волна получила бы неверное направление, стоило Говернаре открыть дверь машины.
52
Группа из четырех барьерных островов на побережье юго-восточного штата Джорджия, США. –