О литературной и масонской деятельности Кутузова в это время нам мало известно. Он занимался исключительно переводами и, еще будучи в полку, перевел «Плач, или Ночные мысли» Юнга. За время жизни в Москве им переведены: 1) Пара-цельс — «Химическая псалтирь, или философские правила о камне мудрых»; 2) «Страшный суд и торжество веры», сочинение Юнга, и 3) «Мессиада» Клопштока, прозаический перевод. Все эти переводы были изданы в 1785 г. И это все, что осталось нам от Кутузова. Литературная его заслуга состоит в переводе им сочинения Юнга «Ночные думы» (The complaint or night thoughts), которое содействовало распространению сентиментализма в русской литературе. Как старший современник и друг Карамзина, Кутузов оказал на него и его произведения неоспоримое влияние. Такое же влияние он, несомненно, оказывал и на других, особенно на братьев Трубецких, Лопухина и Тургенева. Это заметно по их переписке.
Кутузов оставался в Москве до 1787 г. В начале этого года он по делам Ордена Розенкрейцеров был послан в Берлин, где и оставался до конца своей жизни. Он вложил в Типографскую компанию все свое состояние: в 1783 г. он внес в объединенный капитал три тысячи рублей, а в 1786 г. стал поручителем за Новикова с залогом своего имения. Естественно, что у него почти ничего не было, и он получал содержание от своих товарищей по Ордену, главным образом от Лопухина и братьев Трубецких, и иногда — от своего брата, небогатого помещика. Кутузов и его московские друзья часто писали друг другу; часть этой переписки сохранилась вследствие тайной перлюстрации со стороны московской полиции и напечатана в «Русской старине»[22]. Кроме того, среди бумаг И.П. Тургенева[23] найдено около десяти писем Кутузова, присланных из Берлина. Любопытно отметить, что биографических данных эти письма содержат весьма мало, так как Кутузов, в силу своего характера, почти никогда не упоминает о том, кто и что его окружает, что он делает и т. д. Почти единственным содержанием его писем являются философские, иногда нравоучительные размышления.
Виньетка ложи Урания 1788 г. Т. С.
Однако по письмам его корреспондентов из Москвы можно сделать вывод, что Алексей Михайлович сохранил симпатии к себе в сердцах друзей, что им интересуются, о нем беспокоятся. Видно также, что первое время за границей, приблизительно 1787–1791 гг., ему жилось недурно, и он даже немного путешествовал. Например, он был во Франкфурте и в Париже. Эти-то путешествия и послужили причиной того, что Карамзин в 1789–1790 гг., во время своей поездки за границу, никак не мог встретиться с Кутузовым, что и отмечает с сожалением в своих «Письмах русского путешественника». Живя в Берлине, Кутузов вместе с бароном Шредером попались в сети темной компании розенкрейцеров, руководимой Вёльнером. Они выманивали у Кутузова деньги и давали ему обещания посвятить его в такие высокие тайны, которые и не снились московским масонам. К концу 1790 г. Кутузов задумал было возвратиться в Россию вместе со Шредером и еще каким-то «братом», поселиться в деревне у брата и жить в полном удалении от мира. Но, кажется, ссылка его друга Радищева напугала его, а известие о том, что его подозревают в связях с Радищевым, привело Кутузова к решению не возвращаться в Россию. В конце 1791 г. он, не подозревая о предстоящем крушении Типографской компании, решает остаться в Берлине еще на три года. «По благости Всевышнего» он вступил в контакт с какими-то двумя братьями «высоких знаний. Они получили ко мне совершенную доверенность. Они открыли мне то, о чем я писать не смею», но с условием, чтобы Кутузов остался с ними, по крайней мере, на три года, «дабы привести общими трудами в совершенство наше намерение», то есть достижение высших масонских знаний. Вследствие этого Кутузов просит своих московских друзей принять на себя затраты по содержанию его, Кутузова, и двух его товарищей, «дабы не иметь со стороны сей никаких беспокойств, ибо мирские заботы суть все и главнейшее препятствие». Если бы друзья не согласились оказать ему поддержку, Кутузов намерен был продать последнее свое имение[24]. Но он и не догадывался, что приблизительно с 1791 г. беды обрушились на его московских друзей, и они не могли уже поддерживать его материально. Положение его сделалось незавидным. Тогда только он понял угрожавшую ему опасность в виде разорения «Типографской компании», в письме к князю Н.Н. Трубецкому он пишет о своем затруднительном положении и, сообщая о том, что барон Шредер, уехавший вместе с ним в Берлин, был поражен московскими вестями (разгром типографии Новикова), «якобы громовою стрелою», — прибавляет: «не менее и я почувствовал мороз, льющийся во всем моем теле, узнав все сие обстоятельно; и вот истинная причина моей меланхолии» (письмо 4/15 июля 1791 г.). Не зная трех последних писем И.П. Тургеневу, написанных после 1791 г., мы сделали в вышеупомянутой статье[25] предположение, что едва ли Кутузов пережил 1792 г. Недавно найденные письма не подтвердили это предположение: Кутузов пережил гонительницу масонов императрицу Екатерину и дожил до воцарения императора Павла, но почему-то не успел вернуться в Россию и умер, по-видимому, вскоре после 1797 г. Из одного письма Ал. Ив. Тургенева отцу из-за границы (в 1803 г.) видно, что после смерти Кутузова в Берлине остался долг в восемьдесят талеров. Это доказывает, что несчастный Алексей Михайлович умер в очень стесненных обстоятельствах.
22
1874 и 1896 гг. Теперь же переписка печатается, очевидно, сполна Я.Л. Бар-сковым и скоро появится в свете. Благодаря любезности Я.Л. Барскова нам удалось просмотреть (в корректурных листах) значительную часть этой переписки.