Тесно сотрудничал Херасков с Новиковым и Шварцем и в их работе по организации масонских лож. В конце 1780 г. он вместе с ними создал новую ложу «Гармония», в которую и вошел одним из первых членов. Когда в 1783 г. в России образовался и был утвержден «Златорозовый крест», Херасков вошел в небольшое число русских розенкрейцеров (девятнадцать человек).
В списке высших должностных лиц масонства за 1789 г. Херасков значился ритором при «Провинциальной ложе», то есть занимал такую же должность, как и Н.И. Новиков в «Управлении теоретическим градусом». Кроме того, они оба входили в состав «Капитула провинции». Лонгинов считает Хераскова «одним из ревностнейших мартинистов». Тем не менее, когда над московскими масонами разразилась гроза, Новиков был заточен в Шлиссельбургскую крепость на пятнадцать лет (просидел четыре года), а Лопухин и Тургенев сосланы в свои деревни, Херасков не подвергся абсолютно никаким карам. Спас его Державин, который ходатайствовал за него перед фаворитом государыни, Платоном Зубовым. До нас дошло благодарственное письмо по этому поводу от Хераскова Державину (8 декабря 1791 г.). В этом письме Херасков прикидывается простачком, никогда и не слышавшим о масонстве; злые люди все на него наговорили: «Чудно мне, что некто враг мой вздумал оклеветать меня какою-то Мартинизмою, о чем я, по совести, ни малого сведения не имею. — Когда мне думать о мартинистах и подобных тому вздорах? Когда? — будучи вседневно заняту моей должностью — моими музами — чтением стихотворцев, моих руководителей. — Взведена на меня убийственная ложь, лишающая меня чести».
Но и после этого некоторое время за Херасковым продолжали следить. 7 июня 1792 г. князь Прозоровский докладывал государыне, что Херасков поехал в подмосковную, что там он разбирал свои бумаги.
Переходим к его литературной деятельности. Печать масонства лежит на очень многих произведениях Хераскова. Возьмем, например, такой отрывок из оды:
Все, чтущие добродетель, без различия возраста, — и старцы, и юноши, — приглашаются вступить «во храм, отверстый Благодатью».
Из рукописи ЛУШ в. (собр. С.П. Мельгунова, приобр. у Ланге в Риме)
Обращает на себя внимание употребленное здесь выражение «молния сует»: в обряде посвящения в масоны есть любопытная подробность. «При спадении повязки с глаз посвящаемого он видел на мгновение вспыхнувший и сейчас же угасший свет»; «“так проходит слава мира, все удовольствия тленной жизни, все радости земли!” — восклицал вития или мастер ложи»[31].
Самым замечательным лирическим произведением Хераскова является известный гимн «Коль славен». В «Собрании образцовых русских сочинений» (часть I) гимн это назван «Переложение псалма 64», но в действительности в них мало общего. Гимн этот, получивший широкое распространение, по происхождению своему, несомненно, является масонской песнью, которая исполнялась в собраниях масонских лож[32]. Особенно характерную мысль мы встречаем в заключительной строфе:
Две промежуточные строфы, которые при исполнении гимна сейчас часто опускаются, содержат намеки на застольный характер этой религиозной песни:
32
Например, в торжественной ложе «Умирающего Сфинкса» 11 декабря 1821 г. См.: Рук. Императорской публичной библиотеки, F. III, № 64.