Отношение правительства к масонам становилось все менее благоприятным. Это отражалось на отношениях к ним московских главнокомандующих, сменивших графа Чернышева. Первым его преемником был граф Брюс, который считал мартинистов людьми весьма опасными в политическом отношении. Он подозревал, что под покровом этого учения кроются стремления нанести ущерб власти и нарушить существующий порядок.
Митрополит Московский Платон (собр. С.П. Виноградова)
Таково было мнение самой императрицы, на что Брюс указал Лопухину перед его отставкой (Лонгинов, стр. 246–247). Правда, преемник Брюса, старый воин Еропкин, вступивший в должность главнокомандующего в 1786 г., довольно терпимо относился к масонам (там же, стр. 268). Но в 1790 г. главнокомандующим был назначен князь Прозоровский, человек весьма не расположенный к новиковскому кружку и усердствовавший в проведении взглядов императрицы. Сам Прозоровский охотно верил всем тем рассказам и слухам[55], которые ходили в обществе о мартинистах (там же, стр. 301). Неудивительно поэтому, что он выказывал в нем особое усердие. В таких условиях проходил процесс Новикова. Его можно разбить на несколько этапов.
Во второй половине 1785 г. граф Брюс и архиепископ Московский Платон получили указы, которые требовали духовной и светской ревизии всех частных школ и училищ в Москве, а затем и ревизии книг, вышедших из новиковской типографии. В указах говорилось, что в школах допускается «суеверие, развращение и обман», а среди книг печатаются «многие странные книги»; затем требовалось, чтобы впредь не появлялись книги, в которых заключаются «колобродство, нелепые умствования и раскол». Сверх того, архиепископу предписывалось испытать Новикова в Законе Божием. Это было первое серьезное предостережение, сделанное императрицей. Московский губернский прокурор А.А. Тейльс нашел только две вредные книги, напечатанные в университетской типографии Новикова, так как другие книги печатались в Типографской компании или в типографии Лопухина. Так как все эти типографии находились в распоряжении Новикова, то, возможно, его кружок избегал печатать в университетской типографии наиболее опасные книги. Впрочем, в этот раз в руки следователей еще не попали книги, напечатанные в тайной типографии без надлежащих разрешений; эти книги как раз и имели наиболее важное значение. В общем, Тейльс опечатал, считая нужным подробно рассмотреть, четыреста шестьдесят одно наименование книг, продававшихся в книжной лавке Новикова. Книги были исследованы цензорами, назначенными архиепископом Платоном. В Управе благочиния Новикову пришлось давать показания об издании книг в его типографиях. С другой стороны, Платон нашел среди книг, предложенных ему для рассмотрения, частью книги вредные, частью книги мистические, которых архиепископ, по его собственному признанию, не понимает, и частью книги, полезные для общества.
Все это расследование закончилось для Новикова на этот раз довольно благополучно. Архиепископ Платон признал Новикова хорошим христианином, найдя удовлетворительными все его ответы касательно веры.
Книги, признанные Платоном вредными, не особенно испугали императрицу, потому что среди них были сочинения энциклопедистов и тому подобное. Указ от 27 марта 1786 г. запрещал продажу только шести книг как раз масонского направления. В нем содержались угроза в адрес Новикова и его типографий и запрет печатать книги, содержащие «странные мудрования».
Но одновременно центральное правительство стало преследовать и благотворительную деятельность новиковского кружка. Указом от 23 января 1786 г. повелевалось все частные школы и больницы в Москве, кроме имеющих особые привилегии и состоящих на учете в Правлении светского и духовного начальства, подчинить ведомству Приказа общественного призрения и предписывалось наблюдать за всеми учреждениями новиков-ского кружка (Лонгинов, стр. 250–260).
В следующем году преследования приняли уже более серьезный характер. По-видимому, раздача Новиковым хлеба простому народу в голодный 1787 год послужила толчком к интенсивным мерам против его кружка. В этом году последовало запрещение печатать в светских типографиях книги[56], относящиеся к церковному или Священному Писанию, запрещена продажа этих книг в частных лавках, что грозило абсолютным прекращением издательской деятельности новиковского кружка; наконец, последовал запрет отдавать Новикову университетскую типографию (Лонгинов, стр. 279–289). В 1791 г. в Москве появляется известный граф Безбородко, имевший целью негласно произвести следствие о масонах. Он имел очень широкие полномочия, но уехал из Москвы для доклада императрице, даже не начав формального следствия, видимо, не считая его нужным (Записки Лопухина в «Русском архиве», стр. 34–35).
55
Нелепые слухи и всяческие обвинения масонства нашли себе яркое выражение в длинном стихотворении: «Изъяснение несколько известного проклятого сборища франкмасонских дел». Отрывки — см.:
56
Указ Сенату о воспрещении печатать в светских типографиях книги, касающиеся веры, был издан еще 23 января 1786 г., а 27 июля 1787 г. был издан указ Синоду, воспрещавший продажу таких книг: «Не продавать молитвенники и книги церковные, изданные не от Синода, и книги, касающиеся веры, Священного Писания, толкования закона или же не изданные от комиссии народных училищ» (