Состав ложи был, в общем, схож с составом ложи «Соединенных Друзей» по общественному положению, но совершенно отличен по настроению. В ложе Елизаветы сосредоточилась русская знать, высшие военные и гражданские чины, великие меценаты-филантропы, вдумчивые искатели истины, мистики-моралисты, мечтавшие о чистоте жизни первых христиан.
По строгости выполнения предписаний, обрядов и орденских законов, по сильно мистическому направлению работ и широкой благотворительности ложа «Елизаветы к Добродетели» вскоре выделилась из среды других лож.
Щедрость членов, вносивших, кроме положенных по уставу взносов, еще и значительные суммы на содержание ложи, позволила художественно и богато оформить помещение; привыкшие к комфорту братья в ложе находили привычную обстановку, для братских трапез даже сервировка была самая изысканная, и столовое серебро, все разукрашенное масонскими эмблемами, отличалось художественной работой. С течением времени при ложе образовалась библиотека, были приобретены клавесины и приглашен хор братьев гармонии для «услаждения концертами».
А.И. Деденев, позднее псковский вице-губернатор, свою признательность братьям-руководителям ложи «Елизаветы к Добродетели» выразил в 1810 г. отдельно напечатанной одой[92], в которой выясняется, между прочим, и то исключительно большое внимание, которое уделялось ложей делам благотворительности.
Такого рода отзывов о деятельности ложи сохранилось несколько; одного охладевшего к Ордену брата удалось увлечь, приняв в эту ложу; это был, вспоминает он, круг братьев, коим обязан всем, что мог иметь изрядного.
22 мая 1810 г. была открыта ложа под названием «Петра к Правде», опять-таки из кружка лиц, отделившихся от ложи Александра. Мастером-председателем был избран известный медик, Егор Егорович Эллизен.
Членами преимущественно были представители петербургской немецкой интеллигенции: кружок известных инженеров, медиков и чиновников и, как бы под их попечением, собственники аптек и вообще различных торговых и ремесленных заведений; большинство членов были немецкого происхождения и евангелистическо-лютеранского вероисповедания.
Отличительным знаком был принят золотой крест с прямой перекладиной лютеранского образца, но вокруг перекладины помещен принятый у Свободных Каменщиков символ вечности и мудрости — золотая змея, свившаяся в круг с хвостом в пасти.
Братья ложи «Петра к Правде» хотя и выполняли по всей строгости масонских законов обряды, однако не увлекались в такой мере, как ложа Елизаветы, мистической и таинственной стороной масонства; они «прилегали к наукам математическим и историческим», изучая тайны науки чисел, правил строительства, свойства микрокосма и макрокосма, алхимию и так называемую белую магию; языком символов, переданных от масонов прежних времен, они старались использовать получаемые знания для жизни земной, чтобы на земле смягчить страдания людские, улучшая условия быта. Так сами они объясняли цель своих работ. В ложе был выделен исторический отдел, где без свершения пышных обрядов посвященные братья собирались на поучительные беседы. Руководитель ложи, Е.Е. Эллизен, пользовался славой чудодея-диагноста — имя его было окружено большим почетом, не в последнюю очередь и за его филантропическую деятельность.
К 1810 г. определился и характер ложи Александра к Благотворительности: действительными членами по преимуществу были немцы из купцов и ремесленников, более высокопоставленные числились почетными членами; в оправдание своему наименованию ложа много занималась благотворительностью, и ее Управляющим мастером в Отечественную войну Павлом Помиан-Пезаровиусом положено было основание ныне действующему Александровскому комитету о раненых.
Все три ложи под названием «Соединенных лож» производили работы по одним обрядникам шведской системы, по одним уставам и в одном помещении; денежная касса также была общая, но дни работ разные.
92
Деденев был, помимо всего прочего, витией ложи Елизаветы и чрезвычайно старался речи свои произносить «масонским слогом». В упомянутой оде он извиняется перед братьями за неумение излагать мысли масонским слогом: «Как сердцу бы приятно было достойный дать сей песне цвет, но дню, как я узрел светило, немного более трех лет. Хоть чувства нежные имею, изобразить я не умею масонским слогом мысль мою; но удостоясь научиться, к чему душа моя стремится, я громче славу воспою». Самого Деденева биографы изображают человеком чрезвычайно добрым, благожелательным и большим филантропом, но строгим к себе и справедливо-требовательным к подчиненным.