Управляющий министерством полиции Е.К. Вязьмитинов относился к масонским собраниям хотя и с некоторой опаской, но в общем с достаточною любезностью, и 28 марта 1812 г., призвав к себе Управляющего ложей «Петра к Правде» Е.Е. Эллизена, выказывавшего большое рвение к своей должности, сказал ему: «Я вас призвал к себе, чтобы просить вас обще со мною содействовать к общему благу, Государь Император убедился по представлениям моим, что ложи никак сомнительны быть не могут. Нельзя их актом аккредитовать, но мне Государь приказал вас удостоверить в своем благоволении»[114]. Такое благорасположение императора тотчас же заметно отразилось на деятельности лож: состав членов ложи «Елизаветы к Добродетели» увеличился почти вдвое в течение 1812 г., невзирая на тяжкую годину великой войны.
Масонское знамя (Елагинск. собр. в Госуд. архиве)
Великая Директориальная ложа уже пользовалась известностью по всей России как признанная и негласно разрешенная к существованию. От 11 апреля 1812 г. поступила к ней просьба из Москвы о дозволении учредить ложу под названием «Паллада». Просители писали: «Здравие! Сила! Единение! Мы, нижеподписавшиеся братья, законным образом принятые, посвященные в царственное искусство и без исключения рожденные или в течение многих лет обосновавшиеся в Российской империи, будучи осведомлены о существовании законного общества на Востоке Санкт-Петербурга, желаем вступить в зависимость Великой Директориальной ложи и образовать ложу совершенную и справедливую, испрашиваем конституцию и дозволение открыть на Востоке Москвы ложу иоанновскую в трех степенях под отличительным названием “Паллады”. Обязуясь не признавать никакого иноземного влияния либо неизвестных начальников, желая насладиться терпимостью Правительства, испрашиваем посредничества Великой Ди-ректориальной ложи».
Все фамилии подписавшихся учредителей — иностранные, чем и объясняется их утверждение о праве русского гражданства в начале прошения. Всего семь учредителей, из них первый — полковник, георгиевский кавалер фон Биппен, затем два пастора: один лютеранской церкви — Карл Кле, другой — Берфорд, англиканской церкви, остальные: преподаватель, литератор, банкир и два купца.
Из-за войны с Францией ложа не была учреждена, и впоследствии ложи под названием Паллады не существовало в России.
16 мая учреждена была ложа в далекой Феодосии под названием «Иордан» на французском и русском языках, по французским актам. Она соединила представителей французской колонии, местных русских деятелей и артистов. Отличительным знаком ложи был принят золотой равносторонний прорезной треугольник, в середине которого — серебряная вершина горы с водруженным на нее золотым крестом.
В феодосийской ложе особенно полезной деятельностью выделился Мастер ее Иван Иванович Грапперон как искусный, неутомимый медик и просвещенный любитель старины. Из французских дворян, сам масон, он был приглашен масоном князем Александром Борисовичем Куракиным, бывшим русским послом в Париже, приехать в Россию. Когда эпидемия восточной чумы 1812 г. свирепствовала в Крыму, он был по собственному желанию переведен туда и принимал непосредственное участие в борьбе со страшной болезнью, особенно жестокой в Феодосии[115].
«Вселенная есть отечество каменщика», — гласят масонские установления, «каменщик — гражданин мира». Но, проповедуя любовь ко всему человечеству, русские масоны 1812 г. не отрицали любви к отечеству, и в речах повторяется не раз восклицание: «Звание гражданина мира не избавляет нас от любви к отечеству».
«Вселенной тишина, мир и спокойствие — цель ордена», — излагалось в масонских уставах, но, сознавая, что желанный золотой век всесветного мира может грезиться лишь в туманной отдаленности, масоны не отрицали необходимость войны в таких случаях, когда она являлась единственным средством к восстановлению мира, а Наполеоновские войны, и в особенности 1812 г., были такими исключительными случаями.