Первым порывом Арсентия было броситься на старика, схватить и повязать. Но он сдержался – стало интересно, что же тот будет делать дальше. Но дед вдруг замер, а потом, не поворачиваясь, проскрипел:
– У тебя, гусь перелетный, с чем плохо – со слухом или с понималкой? Сказано тебе было – уходи из села. Не сможешь ты победить, нет у тебя сил для этого.
– Ну это мы еще посмотрим! – Арсентий хотел что-то добавить, но крик, раздавшийся в темноте, поменял его планы. Стараясь не выпускать старика из виду, послушник отошел за угол, а потом повернулся и помчался со всех ног туда, откуда кричали, так что в стороны полетели брызги от луж.
Но когда добежал, понял, что опоздал – возле кузни, сжимая в руке копье, на земле лежал кузнец Местята с разорванным горлом. Арсентий бросился к убитому, на ходу заметив краем глаза, что в темноте промелькнула бесформенная фигура.
– Что ж тебе, мастер, в доме-то не сиделось? – Арсентий опустился на колени рядом с убитым. Никаких сомнений – работа оборотня. Кадык выдран одним рывком, а копье чистое, не достал кузнец врага. Проверил – грудь целая. Значит, не успел зверь полакомиться пока, осторожничает. И он где-то рядом.
Из-за угла дома, подсвечивая себе путь, вышел волхв, остановился в десяти шагах, перехватил посох на манер копья.
– Не дергайся, парень, хватит глупостей на сегодня.
– Хорошо, старче, как скажешь. – Послушник постарался незаметно изменить положение тела так, чтобы быть готовым прыгнуть в любой момент. – Может, все-таки объяснишь, что тут происходит?
– Объяснил бы, да ты не поймешь.
Старик стоял, покачивая посохом. Но Арсентий смотрел не на него, а на Ставра, который подкрадывался к волхву сзади, приложив палец к губам. Эх, ничего не получится – у этого деда слух, похоже, как у нетопыря.
– Дед, а дед! – заговорил послушник громче. – А скажи, зачем тебе тела мертвые? В жертву бесам приносишь, которых ты своими богами называешь?
– Ты моих богов не тронь!
Чего же он ждет? Как будто высматривает в темноте что-то. Ставр уже почти подкрался, еще пару шагов ему до рывка.
– Не, дед, правда – ты же слышал, что когда твоего Перуна в Днепр бросили, так демоны с визгами разлетались.
– А ну-ка цыц! Не мешай.
И тут Ставр прыгнул вперед. Ударил кулаком в ухо, отшвырнул деда в сторону, выдернул из руки посох и с хрустом, как соломинку, переломил пополам.
– Ну вот так, – криво улыбнулся старшина, отбрасывая обломки. – Хватит, дед, отколдовал свое.
Подходя к воротам заставы, Арсентий подумал, что со стороны их группа смотрится крайне нелепо. Первым шагал Ставр, взваливший на плечо тело кузнеца, за ним связанный волхв с кляпом во рту. Замыкал послушник с тремя копьями на плече, с ног до головы измазанный грязью и с руками, покрытыми кровью убитого Местяты.
Вои, не ожидавшие увидеть такое зрелище, от удивления забыли, что им велено было сделать. Сгрудились в кучку, обсуждали происходящее. Старшина положил убитого возле стены и повернулся к ним.
– Цыц, лагодники! Нашли забаву. Усыня!
– Я! – подскочил к старшине знакомый по дневной стычке парень.
– Деда отведи ко мне. Попозже с ним поговорю.
– Может, лучше в поруб[7]?
– Я тебе что делать велел? – рявкнул староста.
– Ты чего на парня набросился? – Арсентий подошел и хлопнул Ставра по плечу. – Пускай в поруб отведет, там надежнее.
Староста оглядел двор, потом махнул рукой и отошел в сторону. Арсентий смотрел ему вслед, и какая-то мысль, бившаяся в глубине головы, не давала послушнику покоя. А потом он обратил внимание, как отсвет факелов играет на вспотевшей лысине Ставра.
– Слышь, Усыня, – он повернулся к парню. – А скажи-ка мне, Ставр сам в поруб заходит когда-нибудь?
– Да вроде нет, он все время кого-нибудь из нас посылает.
– Ага. – Арсентий показал на перстень из дутого серебра на пальце Усыни. – Одолжи-ка ненадолго. И погоди деда уводить.
– Ты что так волнуешься, старшина? – Арсентий нагнал Ставра уже на стене. – Все ли хорошо?
– Угу.
– У меня подарок для тебя. Лови! – Как и ожидал послушник, старшина поймал небольшой предмет на лету. Но тут же выронил, словно схватил горящий уголек. – Ничего не хочешь рассказать?
– Это про что, например?
– Ну, например, как давно ты серебро в руках держать не можешь? – Арсентий подобрал упавший перстень. – Или зачем ты свою душу продал?
– Ты о чем, Ярема? – Старшина смотрел на послушника, поджав губы.
– Я же говорил – я теперь не Ярема, а брат Арсентий. – Послушник поднял копье. – А вот ты кто? Как же я сразу не догадался, что мальчишка твою лысину имел в виду? День-то солнечный был, как и все дни до того, она и блестела от пота. Он же сказал – светлая голова. Не светлые волосы – светлая голова.