Вся Италия в XVI веке переживала небывалый, могучий подъем искусства. То была эпоха Возрождения: искусство освобождалось от средневековой власти религиозных догматов. Художники по-прежнему обращались к евангельским и библейским сюжетам, но вносили в них земное, светское содержание. На первый план в искусстве выступал человек, его внутренний мир, его связь с природой.
Венецианская школа живописи, сложившаяся еще в конце XV века, занимала центральное место в искусстве итальянского Возрождения. Тинторетто, Тициан, Веронезе и другие светила «великолепного созвездия» венецианских живописцев, изображая святых, писали их с простых людей, со своих живых современников, и создавали прекрасные человеческие образы. Жорж Санд с глубоким уважением и восторгом пишет об этих знаменитых художниках. Но все же не они — главные герои ее повести, не они занимают ее воображение. Точно так же и не парадная сторона жизни сказочно богатой Венецианской республики привлекает ее внимание. Красочный праздник в честь святого Марка, который она описала с таким превосходным знанием мельчайших деталей национального быта, — это праздник народный, праздник ремесленных цехов и религиозных братств, объединявших трудовой народ Венеции. Жорж Санд обратилась к жизни тогдашних ремесленных цехов, чтобы прославить искусство, создаваемое простым человеком, искусство, которое тогда еще не отделилось от ремесла. «История культуры рассказывает нам, что в средние века ремесленные коллективы каменщиков, плотников, резчиков по дереву, гончаров умели строить здания и делать вещи изумительной красоты, еще не превзойденной художниками-одиночками… «Маленькие» люди были великими мастерами — вот что говорят нам остатки старины в музеях и величественные храмы в старинных городах Европы», — писал Горький[42]. Вот искусство таких безыменных мастеров, безвестных тружеников, которым Венеция была обязана славой одного из самых красивых в мире городов, больше всего интересовало Жорж Санд. Не случайно она сделала героями своей повести мастеров мозаики.
Мозаика — старинное декоративное искусство, известное еще грекам, римлянам и народам древнего Востока, — достигла высокого совершенства в Венеции XVI века. Искусство мозаики близко к живописи. Но если живописец пишет кистью, то мастер мозаики «набирает» изображение. Он складывает, тесно подгоняет друг к другу и скрепляет цементом или мастикой тысячи маленьких разноцветных кусочков камня, мрамора, стеклянных цветных сплавов (смальты) и делает это с такой точностью, что перед зрителем возникает картина, блещущая яркими, сочными красками. Большей частью мастера работали по картонам живо-! писца, точно повторяя его рисунок и краски. Мозаикой обычно украшали церкви и другие монументальные здания. В роскошный наряд многоцветной мозаики на золотом фоне был убран собор святого Марка: стены, своды, колонны — все было покрыто мозаикой. Мозаика необыкновенно прочна и способна сохранять краски на тысячелетия; издавна ее называли «вечной живописью». Жорж Санд вкладывает в уста Тинторетто, беседующего со стариком Дзуккато, похвальное слово мозаике. «Хвала мастеру мозаики — стражу и хранителю цвета!» — восклицает он.
Однако Себастьяно Дзуккато презирает работу своих сыновей. Он видит в их деятельности нечто менее достойное, чем живопись. Действительно, в мозаике, требующей терпения, тщательности, точности и физических усилий, труд художника, создающего прекрасные изображения, еще был тесно слит с ручным трудом рабочего, ремесленника. Такая работа к тому же особенно нуждалась в коллективности, в дружеском согласии художника и его помощников, и это больше всего увлекало Жорж Санд. Мастерскую Франческо Дзуккато, где над мозаичными композициями вместе работали мастера, подмастерья и ученики, она нарисовала как прекрасный, идеальный коллектив, в котором царит товарищество, не знают соперничества, признают таланты и радуются успехам Друг друга. Валерио и Франческо Дзуккато изображены писательницей как настоящие люди своего времени — художники эпохи Возрождения. Они разрабатывают мрачные религиозные сюжеты, но стремятся внести в них дух радости и человечности. Фигуры на мозаике, созданной ими, легки и воздушны, лица исполнены душевной красоты. Особенной одухотворенностью наделили художники лики двух архангелов, которые так напоминали их собственные лица.