Райф взглянул вниз по всей длине оврага. Там было еще темно. Повернувшись, он направился к колючему конусу сосны. Она была живая, он мог чувствовать ее запах. Когда он опустился на колени, растирая душистые иглы кончиками пальцев, стало светлее, и дорога дальше прояснилась. Заросли кислого дерева, каменный дуб и граб, заглушавшие подножие оврага, соответствовали большому пересохшему руслу реки. Нет, поправил себя Райф, река не высохла. В центре нее блеснула зеленью полоска воды.
Это была страна ущелий, к западу от Рва. Он дважды бывал здесь прежде. Он знал, где расположена эта земля, ее изъяны и нутро, ее съежившиеся ивы и желтую осоку. Это было, вероятно, менее чем в двух днях ходьбы от поселения на краю пропасти.
Когда Райф пошел из оврага к сухому руслу, последний крик эхом отозвался из темноты позади него:
'Держись подальше от Красного Льда'.
Он не оглянулся.
Глава 16. Крадущаяся в подземелье
Рейна Черный Град присела в сыром и вонючем подполье круглого дома, умоляя свой светильник не гаснуть. Это была одна из тех покрытых рогом безопасных ламп, которые были якобы защищены от ветра. Латунный резервуар лампы в форме груши был приятно полон и хорошо лежал в руке, но никак не удавалось избавиться от одного - пламя прыгало.
Ужасная вещь. И что, в самом деле, она делает внизу, когда она может находиться наверху, наслаждаясь прекрасной полуденной едой с Анвин Птахой, при нормальном дневном освещении -- и на свежем воздухе? Вместо запахов гнилых листьев, ночных горшков и дохлых мышей, терзавших ее чувства, в то время как она выгребала по колено в стоячей воде. Подвалы градского дома воняли, как старый хрыч. Да и усадку они давали точно так же. Согласно Длинноголовому, который был одним из немногих, кто проявлял внимание к таким вещам, с каждым годом градский дом понемногу оседал. "Это вес камня, - объяснял он ей много лет назад. - Когда приходят весенние оттепели, земля становится мягче, и стены начинают опускаться. Ненамного, но вполне ощутимо". Он хотел показать ей отметки, которыми он разметил основание круглого дома, чтобы следить за скоростью усадки. Рейна отказалась. Ей в то время было двадцать два, она была безумно влюблена, и ей было бы все равно, даже если бы весь градский дом погрузился на десять футов за один день.
Ну, вот сейчас и оседает. И ирония в том, что она, Рейна Черный Град, превратилась в Длинноголового: личность с вешками, контролирующая оседание. Рейна улыбнулась этой мысли. Это заставило ее выглядеть не столь мрачно.
Заметив над головой выравнивание потолочного свода, она выпрямила спину и минуту передохнула. Ее спина болела от утомительной переноски камня, и она задалась вопросом, не стоило ли попросить помочь Джеба Оннакра. Нет, покачала она головой. Джеб был хорошим человеком, и она ему доверяла, но этот риск должен касаться ее одной.
Оторвав себя от стены, она сосредоточилась, припоминая дорогу дальше. Стоячая вода была глубже, чем когда она была здесь в прошлый раз, и Рейна была довольна, что догадалась надеть кожаные сапоги для верховой езды, доходившие до колен. Когда она двинулась дальше, ее мешок, привязанный к плечам, продолжил сползать со своего места, и ей пришлось постоянно дотягиваться рукой до спины, чтобы поправить груз. Она не была уверена, что сможет долго нести его. За ушами тек пот, и два темных пятна растекались по платью от подмышек. Мокрая шерсть вызывала зуд.
Переложив тяжесть со спины набок, она проскользнула между двумя каменными столбами и вошла в темноту душного лабиринта фундамента, самого нижнего уровня круглого дома. Там было на удивление тепло, шло что-то вроде дождя -- должно быть, перекрытия были насыщены грунтовыми водами. Безопасная лампа начала шипеть, и для защиты Рейна поднесла ее ближе к себе. Наклонившись, она расчистила вход в туннель и проследовала по переходу, ведущему вниз.
Прошло не слишком много времени, прежде чем маслянистая вода начала захлестывать через верхний край ее сапог. Она неловко подняла намокшую юбку и затолкала ее под пояс. Пока она работала, безопасная лампа лениво покачивалась в свободной руке, посылая на стены колышущийся пучок лучей в форме яйца.
Камень покрывал темно-синий пушок плесени. В углу, где песчаниковые стены смыкались с потолком, мотыльки отложили свои яйца. Тысячи белых личинок питались плесенью. Некоторые окуклились в коконы, похожие на стручки, которые свисали с потолка на пыльных шелковых нитях. Когда появлялся ветерок, они слаженно качались, издавая звук шелестящих листьев. Рейна отвела глаза и пошла дальше.