Скалы вокруг озера обросли мхом и серебристым лишайником, как и деревья с северной и западной стороны. Само озеро было небольшим и темно-зеленым. Большая часть воды была свободна ото льда, и Аш подумала, не подпитывают ли его подземные источники.
Она не знала, как быть с просьбой Лана. Она ей в какой-то мере льстила. Это походило на то, как воители в героических поэмах выпрашивали у своих тайных возлюбленных что-нибудь на память, прежде чем отправиться в битву и ужасно и внезапно погибнуть. Аш помнила, как читала такие стихи Кате, и они обе согласились, что это было как-то глупо. А затем надо было каким-то образом их воскрешать. Потому что насколько стихи были глупыми, настолько же они были привлекательными, как мечта. Не подвергалось никакому сомнению, что леди, у которой попросили такой подарок, должна считать себя счастливицей. Но все-таки это было не совсем то. Лан Звездопад никак не подтверждал днем то, что произошло между ними в палатке ночью, и не заявлял о своей бесконечной к ней любви. Она все еще не была уверена даже в том, что нравится ему. Даже сейчас, когда его взгляд упал на выпуклости ее груди, обтянутые мокрым платьем, он смотрел настолько же заинтересованно, насколько неодобрительно. Ей казалось, что Лан Звездопад считал Аш Марку ниже себя. И единственный раз, когда все изменилось, или казалось, что изменилось, было в палатке во время их близости.
Может быть, что-то для него менялось. Может быть, его просьба невольно показывала увеличение внимания. Взгляд Землепроходца был ровен, а глаза нечеловечески ярки, словно отражали свечение снега.
Аш сняла с ремня девичий помощник. Лан внимательно наблюдал, как она отделила у лица прядь влажных волос. Она срезала ее, проведя лезвием у самой кожи. Прядка получилась длиной в два фута и толщиной с ее мизинец, и она подумала, сколько всего в ней может быть пепельно-серебристых волосков. Она слегка связала их и протянула ему.
Он принял их с низким официальным поклоном, и на миг она вспомнила тот случай, когда ее приветствовали Арк Жилорез и Маль Несогласный перед селением Ледяных Ловцов. Они легли в снег ниц, распростершись перед Простирающей Руки. Она тревожно ждала отклика Землепроходца.
Лан Звездопад поднес узел волос к губам.
- За такой подарок следует дать выкуп. - Слова казались искренними, и Аш испытала облегчение. Он осторожно смотал прядь и спрятал в мешочек с оружейными принадлежностями. Когда он вынул из ножен свой кровопускательный нож, она очень удивилась -- она принимала его слова за любезность.
Нож был сделан просто, но красиво, как и все сулльские ножи для отворения крови. Рукоятка и лезвие были выкованы из одного куска металла. Лезвие было закалено и отпущено, и было темнее рукояти. У него было одно ребро, а под поверхностью металл переливался зелеными и синими кольцами побежалости. Лан использовал ту же самую руку, которую обжег при их первой встрече, сделав надрез на дюйм ниже покрытого коркой черного шрама. Почти сразу хлынула кровь, и Землепроходец поработал кулаком, пока красная струя не покатилась по руке вниз и не потекла в снег. Она в первый раз увидела, чтобы он отворял кровь, и задала себе вопрос, почему он не сделал этого тем вечером у Быстрой? Почему обжегся так сильно, что даже сейчас, спустя десять дней, ожог не закрылся кожей и сочился сукровицей? Неужели березовый путь требовал такой высокой платы?
Аш подняла с берега озера свой рысий плащ и стряхнула с него снег. Температура падала, и в промокшем платье становилось зябко. Она не могла больше видеть обнаженную руку Лана, этот вид слишком сильно приводил ее в замешательство. Она только представила его руку меж своих ног, и это заставило ее вспыхнуть. Она никогда не думала, что одним-единственным пальцем, скользящим по влажной коже, можно принести такое наслаждение. Каждый вечер, когда они разбивали лагерь, был для нее заполнен нерассуждающей жаждой. Часть ее понимала, что заниматься этим не мудро, что она не знает Лана Звездопада и она сомневалась, доверяет ли она ему, но ее тело не считалось с ее сомнениями. Ее будоражило, когда он приближался к ней для мелочей вроде как помочь сесть на лошадь и спешиться, или протягивал руку, когда она перебиралась через бревна и ручьи. Ее тело томилось в ожидании малейших случайных прикосновений. Она чувствовала себя разочарованной, если ожидаемый контакт не происходил, и загоралась и чувствовала неудовлетворенность, если он все-таки случался. Лан должен был быть в курсе ее взвинченного и непонятного состояния, но он относился ней довольно холодно, и никаким образом не был признателен за то, что произошло накануне ночью. Стыдился ли он своих ласк? А она? Все это неимоверно ее запутывало. И как раз когда она решила, будто, наконец, поняла, что он никак не связывал их дневное путешествие с их ночами в палатке из волчьих шкур, он пришел и попросил у нее прядь волос. При свете дня, за час или два до заката.