Решив довериться жеребцу, Собачий Вождь оставил его стоять свободно, без привязи. Может, он сквозь снег учует что-нибудь вкусное. Он знал, что вслед за ним останавливали своих коней Хэмми и Мого. Чуть дальше по нетронутой белизне быстрой рысью спешил полуволк.
С мечами так и было, как рассказал Клафф Сухая Корка -- они или упали, или падали. Вайло насчитал всего одиннадцать тех, что стояли вертикально и почти вдвое больше тех, что пронзали снег под странными углами. Еще дюжины должны были лежать вне видимости. Еще можно было разглядеть могильные холмы, вернее, насыпи из камней, сделанные вокруг тел. Вайло не знал, то ли в Дхуне предпочитали своих мертвецов скорее обкладывать камнем, чем хоронить, то ли эти люди погибли зимой, и земля слишком промерзла, чтобы ее долбить. От этих курганов его кинуло в дрожь сильнее, чем от мечей, потому что увидеть их он не ожидал. Сохраняя формы человеческого тела, только больше в три раза, от свежего снега они еще словно раздулись. К середине поля тянулась цепочка лисьих следов, и Вайло пошел по ним, держа левую руку на рожке с пудрой священного камня. У ближнего меча он остановился. Обернув свой новый соболиный плащ вокруг ног, он опустился в снег на колени. Кончик меча уцелел, но клинок был изъеден ржавчиной, и лезвия просто не было. Когда-то он был длинным мечом, решил Вайло, вероятно, вместе с рукояткой достигал почти шести футов. Им должен был владеть кто-то умелый и сильный. Наклонившись вперед, он коснулся изъеденного лезвия и удивился, ощутив, как жестко меч был закреплен на месте. Вайло думал, что его мог наклонить малейший нажим, а теперь он поражался людям, которые возвели эти курганы и установили на них мечи. Неужели они заливали цемент в грудную клетку воинов и втыкали рукоятку меж ребер? Чего они боялись? Что тут произошло, чтобы водрузить здесь эти мечи?
Опершись рукой на колено, Собачий вождь поднялся на ноги. Два снежных овала слетели с меха плаща. Краем глаза он видел полуволка, призраком бродящего по границе курганов. Услышав приближающие шаги, он обернулся.
Хэмми Фаа и белоголовый Мого Солт шли вперед, чтобы засвидетельствовать свое уважение мертвым. Оба молчали. Здесь все были воинами. Мого был слишком молод, чтобы поседеть, и Вайло задался вопросом, замечал ли он это раньше? Они были не у всех мужчин в роду Солт -- у Кавдо волосы были жесткие и темные -- но белые волосы считались характерной чертой семейства.
- Ну, - сказал им Вайло, когда прошло несколько минут. - Пойдем дальше взглянуть на Ров.
Они сели на лошадей и двигались на север, пока земля не перестала подниматься. Вайло наслаждался взрывчатым характером своего коня, ему нравилось, что с ним приходилось бороться. Он вспомнил про Собачьего Коня, своего верхового коня в течение почти десяти лет, и задумался, что сталось с ним после того, как тот вырвался из горящей дхунской конюшни. Он любил этого коня, подозревал, что вряд ли кто еще так мог, и надеялся, что того не пустили на мясо. Уж точно, ни один дхунит не смог бы с ним справиться.
Заставив жеребца резко затормозить, так, что того занесло, Вайло прищурился и вгляделся в даль. Его старые, проверенные временем глаза были уже не те, что раньше, так что пришлось немного подождать, чтобы Ров стал ему ясно виден. Сам провал видно не было, только поднимающиеся на другой его стороне скалы, да длинные, тянущиеся до горизонта тени говорили, что чего-то недостает.
- Вот это зрелище, - произнес он, когда следом подъехали Хэмми с Мого. - Но здесь никто не согреет человеческое сердце.
Хэмми привстал в стременах и свистнул. Его, как и Вайло, снабдили в крепости новым плащом и чужой лошадью. Плащ был темно-бордовым, отделанным куницей, и предназначался для кого-то повыше Хэмми. У коня были большие ноздри и мощная шея.
- Я был там шесть дней назад, - сказал Мого. - В высоту войдет круглый дом целиком, и вы вряд ли сможете потом его найти.
Наступило молчание, пока Хэмми и Собачий Вождь обдумывали это обстоятельство.
- Где живут Увечные? - спросил Хэмми.
- К востоку отсюда. Иногда от них виден дым.
Хэмми над этим задумался.
- Как же они перебираются для своих набегов?
Мого насупился, и его белые брови сошлись на лбу.