Хозяйка клана скрестила на груди руки и критически оглядела Рейну с головы до ног, не только кожу на щеке, где был синяк.
- Он желтый.
Рейна протянула к ней руку.
- Не говори так, Анни. К кому я могла пойти?
- Полно. Для начала - к Орвину Шенку.
- Его сын только что умер. Разве могу я взвалить на него еще один груз?
- Тогда Корби Миз.
- Он потерял друзей и товарищей. Его жена еще не оправилась после родов.
Анвин выглядела готовой взорваться. Ее лицо пылало.
- Ты не можешь позволить Станнигу Биду так легко отделаться. Ты должна выступить.
- И что мне сказать? - выкрикнула Рейна. - Ведун клана дал мне пощечину? Он будет это отрицать. Он все так преподнесет, что ловкая девчонка все видела, и подтвердит его историю, будто я упала в обморок и ударилась головой о косяк. - Когда Рейна говорила, из-за какого-то ткацкого станка ей послышался шум, но она была слишком взволнована, чтобы толком отметить этот факт. Наверное, осела педаль. - Мне не поверят. Люди начнут меня жалеть. На мое слово перестанут полагаться. Я буду унижена.
- Лучше быть униженной, чем мертвой.
Две женщины, потрясенные, смотрели друг другу в лицо. Они одни стояли во вдовьих стенах. Анвин сначала всех выгнала, а потом пошла и привела Рейну, оторвав ее от других женщин клана, снаряжавших повозку с припасами для войска.
Каменная плита под очагом в комнате, получившей от него свое название, от копоти и сажи была черной. За решеткой в глубине горел слабый огонек и грозился вскоре погаснуть, если о нем никто не позаботится. Дров было приготовлено достаточно; они лежали, наваленные грудой напротив одной из стенок очага, но за несколько часов никто не удосужился подбросить что-нибудь в огонь. Ставни были раскрыты через одну, и свет шел неровно и мрачно. Скарпийцы меньше двадцати дней занимали этот очаг -- вопреки прямому пожеланию вдов -- и за это короткое время они превратили его из самого светлого и приятного покоя в градском доме в хлев. Отпечатки рук и грязь на выкрашенных темперой стенах, выгоревшие круги на дощатом полу, где стояли их печи для стряпни, оставленные открытыми ставни, так, что внутрь нападал снег и повредил штукатурку, собачье дерьмо, остатки еды, следы копоти -- список можно было продолжить. Кто-то утащил даже большую железную подставку для свечей, которую подвешивали на цепь с потолка. В зимние месяцы женщины, занятые ткачеством и чесанием шерсти, нуждались в хорошем освещении и, чтобы помочь их глазам, Брог Видди выковал эту подставку. Неудивительно, что вдовы нехотя возвращались назад. Бид велел вернуть на свои места рабочие столы, ткацкие станки, стеллажи, пяльцы для вышивания, барабаны для кардования (чесания шерсти) и скамьи, но он не мог предписать вдовам сесть за них и работать.
Никоим образом. Рейна сжала губы. Она знала, что в какой-то момент ей придется устроить настоящую уборку, и покраску покоя заново, но прямо сейчас у нее не было сил отдавать десятки приказов, необходимых для организации этого. Прямо сейчас ей хотелось опустить голову и успокоиться.
И ей не хотелось, чтобы Анвин обращалась к ней и пыталась ее растормошить. Хозяйке клана было легче -- ее доля тягостных хлопот была меньше. Она могла отступить на кухню, и никто не проверил бы, не критиковал или бросал бы ей вызов, когда она делала свое дело. Жена вождя -- это другое. Каждый раз, когда она, Рейна Черный Град, проходила через круглый дом, ее сопровождали взгляды, оценивая каждый ее шаг, припасая ее ошибки для сплетен, критикуя, обращаясь с просьбами и шпионя.
Когда Анвин рассмотрела Рейну, ее круглое лицо разгладилось.
- Я даю тебе время до ужина, - сообщила она, - рассказать лично Орвину Шенку о том, что сделал с тобой Станниг Бид. Если за это время он не узнает, я сама встречусь с ним и сообщу ему то, что ты рассказала мне.
Рейна резко вздохнула. Анвин могла быть твердой, как кремень. У нее на кухне работали более двадцати человек, и она была способна придраться к любому. Сейчас она решила запугать меня. Почему она давит так сильно? Что заставляет ее считать, что она права? Анвин не стояла перед всем кланом и не видела, как все охотно поверили лжи. Несколько месяцев назад в Большом Очаге Мейс Черный Град сплел выдумку о том, как он и его приемная мачеха в Старом лесу поддались взаимной страсти. Пять сотен воинов проглотили эту оскорбительную ложь.
Правда. Неправда. Неужели Анвин не знала, что единственное, что имело значение в этих обстоятельствах, это кто сможет выглядеть наиболее правдоподобно? Станниг Бид был ведуном клана, имевший опыт в искусстве убеждать. Он знал бы, как заставить свои доводы выглядеть разумными. Бедная Рейна. Она была расстроена, и я предложил ей чашечку старки. Она выпила ее слишком поспешно -- вы знаете, как женщин ведет после крепкого ликера -- и когда она поднялась уходить, она горестно вскрикнула и упала в обморок у самой двери. Падая, щекой она угодила на железный болт, не так ли, Джейни?