О боги. Неужели она была там и слушала?
Рейна продолжала подниматься по лестнице, но уже автоматически. Что они с Анвин сказали? Вещи, случайно услышав которые, в этом клане не стерпел бы никто. Она с тревогой вошла во Вдовьи стены. Ни признака какого-либо нарушения. А будет ли? Она быстро сняла запоры со ставен и раскрыла их. Свежий воздух был холодным и спокойным, морозно-бодрящим. Подойдя к угловому станку, она остановилась. Это была одна из больших вертикальных рам, и полотно ярко-синей шерсти на основе было почти закончено. Вот где могла прятаться Джейни Гайло, за этим куском натянутой ткани.
Рейна резко отвернулась. Она не будет думать об этом больше. Какой смысл? Я пойду и оседлаю Милашку. Выберусь из этого опасного дома.
Спеша по лестнице вниз, она притворилась занятой, отмахиваясь от тех, кто окликал ее, и озабоченно хмурясь с таким видом, словно задумалась о поджаренном хлебе, маслобойке или еще каких хозяйственных делах. С момента получения новостей из Ганмиддиша многое изменилось, и люди в доме были подавлены. Мужчины по ночам выпивали. Женщины уходили от тревоги, занимаясь повседневными делами и уныло беседуя. Все ожидали дальнейших известий. До Рейны дошел слух, что Станниг Бид начал высекать из нового священного камня сердца.
Когда она пересекла странное заряженное богами пространство восточного зала, она вспомнила, что забросила работу по загрузке фургона припасами. Орвин Шенк организовал для повозки, отправляемой на юг, вооруженную охрану, а Рейну с Меррит Ганло обязали заполнить ее продуктами, пивом, одеялами и другими домашними удобствами для отправки в войска Града, стоящие лагерем на север от Ганмиддиша. Меррит будет недовольна. Старшая вдова была обеспокоена, что вряд ли Рейна делала что-то правильно в эти дни.
Рейна подозревала, что она была права. С тех пор, как Станниг Бид ударил ее, она потеряла способность мыслить ясно. Ее внимание прыгало с одной темы на другую подобно скачущему мячу, и ей не нравилось оставаться в помещениях дома одной. Она описала бы себя одним словом -- дерганая. Такой она ощущала себя впервые в жизни.
Она не остановилась полюбоваться недавно законченной аркой, которая вела из круглого дома на восток. Строительные леса у стены сейчас разбирались, чтобы использовать их при постройке молельного дома и восточной пристройки. У строительных рабочих шел обеденный перерыв, и люди сидели на глыбах камня и перевернутых бадьях из-под известки, обсасывая птичьи косточки и попивая темное пенящееся пиво. Единственным работающим оказался Длинноголовый. Главный хранитель сидел на корточках на треснувшей плите, проводя линии мелом.
- Рейна.
Она удивилась, услышав, что он позвал ее по имени, и собралась сделать вид, что не слышит. Воспоминание об их последней встрече на сеновале не было приятным. Длинноголовый признался, что позволил Станнигу Биду повлиять на себя. Ведун предостерег главного хранителя, что не стоит рассказывать Рейне о планах новых построек, она может поднять шум. И Длинноголовый это проглотил. Такое пренебрежение всеми годами, что они провели, работая вместе на благо этого дома, было своего рода предательством. Если кто и должен был добавить ей сомнений, это должен был быть Длинноголовый.
Остановившись перед ним, она осталась невозмутимой:
- У меня немного времени.
Хранитель выпрямился. Он был в своем обычном одеянии из кожаного фартука поверх грубых штанов, и коричневой шерстяной рубахи. Когда он убирал волосы с глаз, мел с пальцев перекочевал ему на лоб.
- Куда ты идешь?
Рейна посчитала вопрос неуместным.
- У меня работа в конюшне, - солгала она.
- Мне с тобой по пути.
- Очень хорошо, - согласилась она, надувшись и поняв, что неверно оценила его вопрос. Длинноголовый интересовался не тем, куда она шла или что делала. Он просто хотел поговорить с ней наедине.
Если главный хранитель и заметил ее беспокойство, он этого не показал, и вел ее между грудами бревен, обточенного камня и бадеек с раствором с вежливым вниманием, легко касаясь ее руки, чтобы не дать ей ступить в лужу смолы или серой грязи. На расстоянии тридцати футов от круглого дома снег был счищен, и только когда они достигли конца расчищенного участка, Длинноголовый заговорил.
- Ты говорила мне, что я должен рассказывать тебе, когда Станниг Бид захочет что-то сделать в доме, - начал он, не тратя времени на светскую беседу, - и думаю, что ты, возможно, была права.