Это было отдыхом для души, понимала теперь Рейна. Дагро в этом насколько нуждался, настолько и заслуживал. Охоту он не возглавлял. Даже если у него был опыт, ему этого не хотелось. Отдавал Тему Севрансу или Мету Ганло.
Рейна ударила пятками Милашку в бока, пустив ее вскачь. Снег взлетел на высоту седла, а от молоденьких деревьев, раздавленных копытами, накатил запах сосны. Заметив охотничью тропу, бегущую по берегу Проточного, Рейна направила Милашку на северо-запад. Проточный бежал, струи кристально чистой воды свисали уступами хрупкого льда. Высокие высохшие травы теснились на берегу, и Рейна видела искры зелени там, где появлялись ростки этого года. Милашка казалась очень довольной, раздавливая их, она тянулась, даже сошла с тропы, чтобы до них добраться, что заставило Рейну рассмеяться. Бедные растения. Сначала им пришлось вытерпеть запоздалый снег и неожиданные заморозки, а теперь пришла лошадь и топчет их. Определенно лучше быть Рейной Черный Град, чем неподвижным кустом травы.
Над этим она рассмеялась еще громче. И ей стало лучше. Ее тонкий шерстяной плащ был слишком легким для такого сурового холода, и она не догадалась захватить перчатки, но это не имело значения. Рейна Черный Град когда-то была Рейной Кенрик, а девушки семьи Кенрик редко утеплялись в холода.
- Не беспокойся о ней, - сказал бы дядя Бурдо ее матери. - Пока она двигается, ей будет тепло.
Рейна и двигалась, сначала по течению, затем к северу по одной из охотничьих троп, ведущих в лес. Милашка была рада пробежке. Когда Дагро купил ее на Дхунской ярмарке молодой кобылкой, торговец лошадьми сказал, что кровь у нее "на одну шестнадцатую сулльская". Очевидно, эти цифры и решили дело. Дагро позже шутил по этому поводу, что сулльскими были одно ухо и одна нога до колена, но Рейна могла утверждать, что в глубине души он был доволен. Это означало, что все потомство Милашки будут на одну тридцать вторую сулльскими. Тем не менее он только однажды использовал ее чрево. К тому времени это была лошадь Рейны.
Когда она добралась до первой группы матерых сосен, Рейна придержала Милашку до легкой рыси. За этими деревьями лежал великий северный лес Черного Града, и для безопасного посещения нужно было быть уверенным в себе и иметь подходящее снаряжение. Шерстяной плащ без подкладки для этого не подходил. Одно дело -- легкомысленно проехать по лугам. Полностью забраться в лес -- совсем другое. Взглянув на небо, она поняла, что в течение часа стемнеет, и ей пора возвращаться. Насколько она знала, Меррит Ганло все еще кипела от злости у повозки с припасами, интересуясь, куда подевалась Рейна с битыми гусями, которых обещала принести четыре часа назад.
А еще оставалась Анвин Птаха. Когда Рейна повернула Милашку на юг, она задумалась, какое время подразумевалось под словом "ужин"? Это определенно было бы после наступления темноты. Но после чьего именно ужина? Анвин? Орвина?
Рейна подумала, что должна поторапливаться, и пустила Милашку скорой рысью. Верхний слой снега с падением температуры затвердел, и каждый удар копыта сопровождался оглушительным треском.
Было проще сначала подумать о Длинноголовом. Пять дней назад она попросила главного хранителя прийти к ней, если относительно градского дома Бид предпримет какие-нибудь новые действия. Сегодня именно это он и сделал. В ответ она была суха и небрежна, в то время как ей, возможно, следовало быть благодарной. Длинноголовый не был Биду другом. Не рассказать ей о новых постройках и молельном доме было просто ошибочным решением, Длинноголовый был Длинноголовым, он хотел, чтобы дело делалось. Он пришел к ней с надеждой, что она возьмет на себя эту проблему, чтобы он мог продолжать работать и не беспокоиться о печальных событиях, происходящих в клане. Она никак не помогла ему. Рейна, раздумывая, выпустила воздух через ноздри. Он поймал ее в неудачный момент. Завтра она его разыщет и посмотрит, не смогут ли они что-нибудь сделать. Со всеми повреждениями восточной стены, разбитыми дренажными колодцами, нарушенными подземными источниками, было бы прискорбным, но едва ли удивительным событием, если бы покои жены вождя оказались вдруг неожиданно затоплены.
Сладко улыбнувшись, Рейна похлопала по милашкиной шее. Ощутив едва заметную перемену в настроении своей всадницы, кобыла вскинула голову и выполнила какую-то замысловатую дорожку шагов, которая увела ее вперед и в сторону. Рейну всегда интересовало, кто мог ее такому научить. Быть может, это сказывалась ее сулльская кровь.
Когда они вышли на тропу вдоль Проточного, уже темнело. Рейна заставила себя подумать об Анвин, и поняла, что весь их разговор во вдовьих стенах ничуть ей не нравится. Анвин Птаха была ее самой старой и самой дорогой подругой. Даже если она хотела избавить Черный Град от Станнига Бида, это не отменяло факта ее заботы. Тем вечером, после бегства Рейны из покоев вождя, это Анвин постучалась в дверь ее каморки, Анвин потребовала ее впустить, это Анвин смотрела на рейнино горящее лицо настолько убийственным взглядом, что Рейна представила, как хозяйка клана сейчас пройдет маршем через весь круглый дом и пробьет Станнигу Биду голову. Это Анвин принесла мази и прохладную воду и на следующее утро предупредила народ, что у Рейны лихорадка, и та может пролежать в постели несколько дней.