- Пойду гляну на кланников.
Наступая на левую ногу с осторожностью, Марафис покинул лагерь и пошел среди гранитных шпилей. Тут было холоднее, воздух спокоен. Землю вокруг скал усеивали случайные клочки мусора - курильницы для благовоний, оболочки бараньих кишок, стеклянные пузырьки, пивные кружки, гниющие остатки еды. Основание самого высокого шпиля было забрызгано чем-то очень похожим на кровь. Марафис нахмурился, испытывая гадливость.
- Генеральный Протектор. - Это между каменными клыками скользнул Гринслейд. На его плаще, как обычно, было трудно удержать взгляд. Как-то он выскальзывал из поля зрения. - Ты хотел меня видеть?
Марафис оглянулся на стоянку. Зайдя глубоко в кольцо каменных шпилей, он спросил:
- Какие последние вести из города?
Гринслейд был не тем человеком, который тратит время впустую.
- Роланд Сторновей контролирует крепость по-прежнему. Как он официально объявил, место правителя он держит для своего зятя.
- Стражники?
- Были с ним с самого начала. Мне кажется, он объяснил капитанам, что, поддержав его, они поддержат тебя.
Это, разумеется, объясняло, как Роланду Сторновею так легко удалось распорядиться Крепостью Масок и городскими воротами. Для этого нужно иметь стражу на своей стороне. Марафис протянул руку и прикоснулся к ближайшему каменному шпилю. Ребро было таким острым, что могло срезать кожу.
- Что с воротами?
- Морозные и Нищенские все еще закрыты. Злые ворота остаются открытыми по расписанию каждый день. Сторновей запретил закреплять зубчатые колеса, так что ворота могут быть опущены в любой момент.
Это имело смысл.
- Кто их охраняет?
- Стражники, хотя до меня дошел слух, что Сторновей поставил своих дружинников на все ворота.
Марафис убрал руку с камня. Кожа на указательном пальце была рассечена, но крови не было. Эти сведения слабо его обрадовали. Что было Сторновею надо? Старый хрыч не был ему другом. А как проще получить доступ к власти, нежели имея правителем зятя? Сторновею никогда бы не удалось провернуть такой удачный ход без помощи Стражников Рубак. Ему пришлось получить власть именем Марафиса.
- Мой господин. С воротами можно провернуть фокус.
- Нет, - кинулся на него Марафис. Хватит с него чародейства и фокусов. Наелся досыта этой мерзости в Ганмиддише. Непонятные зеленые огни, запах тухлых яиц. Он не будет еще раз применять непонятные силы.
Гринслейд ценил Генерального Протектора и, похоже, понял его намерения.
- Как угодно. Сегодня вечером я с братьями ухожу вперед. Будем ждать вас в городе.
Еще до того, как Марафис начал формулировать ответ, Гринслейд простился, ткань плаща закрутилась вокруг него, как темная вода. Теперь, в сумерки, его фигура пропала из глаз в пять секунд.
Марафис тихо и с чувством выругался. Его нога пульсировала, а холод из глазницы, казалось, заморозил уже половину головы. Добрую половину, которая ему нужна, чтобы понять смысл происходящего в городе. Сторновей в Крепости Масок. Он не мог сложить эту головоломку.
По дороге обратно в лагерь он прошел мимо гранитного клыка, к которому были привязаны кланники. Те сидели неправильным кругом, обозначив собой стороны света. Их ноги были голыми и кровоточили, хотя и несильно. Они переживут. У Бэрдена нож был чистым. Один из них, молодой с карими глазами, в тишине заметил Марафиса. На лице у него была пара свежих синяков и скверная рана на переносице. Джон Бэрден и Тат Макелрой несколько дней назад допрашивали всех четырех человек, и кареглазый отбивался как дьявол.
Марафис напомнил себе спросить у Бэрдена, что же, по крайней мере, они выяснили. Сейчас, однако, он не желал ничего, кроме покоя в своем шатре. Кажется, Гринслейд сослужил ему невольную службу. Лазутчику удалось вымотать его так, что, пожалуй, он смог бы заснуть.
Лагерь усеивали небольшие костры, и запах горящего свиного жира с луком наполнили рот слюной. Он был рад увидеть центральный большой костер, устроенный как место сбора. Рестлинг шел полным ходом - один из Компании Рубак против одного из профессиональных наемников Стефана Граймса - ободряющие выкрики и свист были грубыми. Марафис недолго понаблюдал за ними - Рубака походил на дохлое мясо - затем нашел себе тарелку с едой и удалился в свою палатку.
Он сосредоточенно поел в темноте. Можно было не беспокоиться зажигать лампу. Прежде чем он заснул, ему пришло в голову, что в тот день, когда он сражался у Крабьих Ворот, то ощущал себя вымотанным не так сильно, как это чувствовалось сейчас. Как это Исс ухитрялся справляться со всеми этими интригами и неопределенностью?