- Адди, - спросил он. - Где лежит граница Порубежья?
Горец пожал плечами. Он был поглощен уточнением их маршрута, ведущего их прямиком на север, в рощу из елей и седых сосен.
- Порубежье - это только название. Еще зовут Промоиной. Долину вокруг Адова города пробила Быстрая, вот откуда пришло это название. Границы как таковой нет.
Райф, разочаровавшись, кивнул.
- Мы можем как-нибудь определить, что вышли на границу суллов с Бладдом?
Адди взглянул на него. Флолисс дал горцу те же самые указания, что и Райфу, и Адди, видимо, уже обдумывал эту задачу сам.
- В этих местах узнать наверняка, на чьей земле мы стоим, можно только в том случае, когда кто-то выйдет из-за деревьев и на нас набросится. Как только это случится, посмотрим на них, и сразу узнаем.
Райф замолк. Он почувствовал себя уязвленным тоном Адди. Не оскорбил ли он горца своим вопросом? Сейчас разобраться с поведением Адди было сложно.
До полудня они три раза останавливались из-за пиявок. Одно из созданий никак не хотело держаться на спине Райфа. Пиявка выглядела еле живой. Адди вернул ее в банку, но подумали они оба об одном и том же: на потери в дороге они не рассчитывали.
В полдень у них был славный обед из жареной оленины с солеными сухарями, которые выменяли у порубежников. Мороз был настолько жгучим, что ели в перчатках. Позже они намазали кожу жиром и надели на лица маски. Когда они вышли, в долине под ними разорвало первое дерево. Дятлы замолкли, и единственным звуком остался скрип мерзлого снега под ногами Райфа и Адди.
Спустя несколько часов местность начала подниматься и пошла складками, и лесную подстилку раздвинули голые скалы. Кедры тут были не очень высокими, так что сквозь полог ветвей солнечного света для наземной зелени попадало достаточно - здесь росли птичья вишня, толокнянка и бальзамин. Райф ощущал логова зверюшек под гниющими стволами и в трещинах скал. Сердца их бились вяло и по-зимнему медленно.
О своем собственном сердце Райф старался не думать, пытаясь забыть, как просто оно его подвело. Только что билось, и - остановка. Один миг, и сердце остановилось - вот и все, что нужно, чтобы убить человека.
Он заставил себя думать о другом, и остановился на имени, которое дала Красному Льду Йиселл Без Ножа. Миш'ал Нидж. Место без туч, еще Братья Агнца называли его Долиной Холодных Туманов.
По мере того, как солнце двигалось к западу, деревьев трещало все больше. Одно сломалось прямо на дороге, ствол треснул от макушки до основания, словно его ударили огромным мечом. Внезапно выступившая смола и ветер напоили воздух запахом свежих дров, нарубленных для костра.
Когда небо потемнело, Адди начал сильнее налегать на свою палку, и Райф подумал о раннем привале. Прошли они немного; почти каждый час им приходилось останавливаться, чтобы прикладывать пиявок, а делать это быстро у Адди не получалось. У него замерзали руки, у Райфа застывала спина, и пиявки начинали засыпать. Когда Райф открыл рот, чтобы заговорить, Адди поднял свою палку:
- У скал роща красных сосен.
Знак бладдийской границы. Они направились к ней на запад, настроение у них улучшилось. Это была метка, которая могла им помочь. Деревья были посажены угловыми шеренгами по оси север-юг на протяжении всего южного склона. К тому времени, когда они подошли к ним, уже стемнело, и понять, что это красные сосны, было уже невозможно.
- Давай ставить лагерь, - сказал Адди, улыбаясь впервые за два дня. - Я думаю, это заслуживает глотка чая.
Они устроили стоянку прямо у сосен, словно опасаясь, что, если этого не сделать, то деревья растают в ночи. Свежие пиявки были поставлены, костер разожжен. Жареное мясо было выложено на камни греться.
Когда они сидели, наклонившись к обжигающему жару костра и наслаждаясь остатками чая, амулет Райфа шевельнулся. Прошло столько времени с того момента, когда жесткий, черный кусок птичьего клюва двигался, что он не вспоминал о нем неделями. Тревога в его сердце или крови расшевелило пиявок, и две из прикрепленных к нему отпали. Райф встал, положив ладонь на рукоять длинного ножа Траггиса Крота.
Адди поднялся мигом позже, и они оба вытянули луки с колчанами из кучи снаряжения, лениво громоздившейся на отломанном кедровом суку. Они поспешно стянули перчатки. Никто не разговаривал. Отношения между ними изменились. Но не в этом.
Со взглядом, направленным в сторону от огня, горец рванул кедровые ветви, сдернув сумки и одеяла в снег. Не глядя на пламя, он бросил их в огонь. Райф развернулся к северу, к склону, который едва видел. В бессветной холодной бездне звезды отсутствовали. Луны не было.