Райфу вдруг вспомнилось то, что Адди сказал ему наутро первой стоянки после выхода из города Увечных. Небольшое дополнение, которое могло полностью лишить силы духа. Ускорив шаг, он направился к стене тумана. Теперь он мог ее ощутить, эту студеную мглу, зависшую в неопределенном состоянии между мельчайшей водяной взвесью и льдом.
Озеро расстилалось перед ним, как залитый кровью глаз. Сколько людей здесь погибло? Сколько сплетенных тел под его покровом ждали освобождения? Он считал, что сейчас видит их, эти бледные ноги и туловища, отрубленные головы и размозженные ноги, части внутренностей с вываленными серыми кольцами кишок, изогнутые дугой бедра с половыми органами, застывшими в таком виде, что напоминали раздавленные фрукты. Все глаза и рты были открыты и зияли - черные дыры во льду, где до сих пор жил ужас. Дьявольскими ордами Измененных были растерзаны тысячи. Было нетрудно закрыть глаза и представить неистовую ярость, перерубленные позвоночники, брызжущую фонтанами кровь, клинки, которые вонзились в бледные искромсанные члены. Неужто такая битва должна повториться?
Райф Севранс не мог сказать Нет.
Перед ним простирался туманный барьер, взмывающий в воздух на сотни футов. От облака отрывались завитки и плыли через озеро на юг. С них сходил верхний слой, они делились, вращаясь в исчезающих шлейфах, пока не истаивали до конца. Высосанные досуха. Райф допускал, что, если он подойдет достаточно близко к туману, он потеряется, но теперь он не был так в этом уверен. Что-то удерживало Глушь на старом месте. И он начинал думать, что знает, чем это было.
Теперь он зашел на лед далеко, и издалека холмы казались просто темными насыпями. Когда сверкнула молния, он прикинул расстояние между западным и восточным берегом, и изменил направление, чтобы оказаться между ними посередине. Суллы и кланы. Удовлетворенный, он сосредоточился на льду под ногами, и пошел к Великой Глуши.
Его левая рука теперь онемела до запястья, и иголочки смещались по руке к сердцу. Стой, сказал он чему-то. Он сам точно не знал, чему.
Трещина во льду была тонкой, как натянутый провод, линия абсолютной черноты, разрезавшая Красный Лед. Туман Глуши ее не пересекал, не мог ее перейти. Это была величайшая трещина континента.
Ров.
Он нигде не смыкается, полностью -- нигде. К северу от Бладда он сужается так, что люди могут его пересечь, но он всегда здесь, черная трещина, бегущая сквозь леса отсюда до Ночного Моря.
Райф упал перед ним на колени. К глазам подступили дурацкие слезы. Облегчение и тоска хлынули в его слабеющее сердце. Это был четвертый мир, тьма, что подстерегала под землей. Проход в Провал.
Когда он достал длинный нож Траггиса Крота, его лицо и одежду покрыла ледяная мгла. Глушь находилась от него меньше чем в футе, с северной стороны Рва, и Райф вдохнул ее в себя, когда снял перчатки и обхватил левой рукой рукоять. Он помог правой рукой онемевшим пальцам левой ухватиться покрепче, и поднял нож над головой.
За Дрея. Все и всегда за Дрея.
За клятву, за которую он поручился. И которую Райф нарушил.
В тот миг, когда Райф вогнал клинок в Красный Лед, столб молнии осветил север. В воздухе раздался свист. Лед тяжко вздохнул, когда сталь пошла вглубь трещины в волос толщиной, вниз, в застывшую кровь. Горящими запалами по льду побежали трещины. За ними последовали взрывы, выбрасывая очередями куски замерзшего вещества с кулак величиной, и раскалывая поверхность озера, словно стеклянную. В то время как разрушение разбегалось от клинка в стороны, окрестные тучи сходились. Какие бы чары ни удерживали их на расстоянии, в тот миг, когда лед был сломан, они прекратили существование, и теперь налетел ураган.
Нож уходил вглубь. Когда рукоять наткнулась на лед, нож продолжил погружение. Кисти Райфа скользили за ним, и он налег вперед, ведомый сталью вниз, насколько получалось. Озеро вокруг него разламывалось и светлело, вздымаясь огромными пластами вверх и раскалываясь на куски. Тела, до того заключенные внутри льда, выбрасывались наружу. Теперь он слышал запахи той битвы - крови и страха, конского дерьма и теневой плоти.
Гром в долине грянул, когда Траггисов нож воткнулся в дно. Морозная пыль блестела, как падающий снег. Райф посмотрел на разбитые перед ним пласты льда, и увидел контуры человека, лежащего под обломками. После того, как он извлек нож, он осознал стеснение в груди. Ему казалось очень важным не умереть до того, как он найдет меч, так что он действовал быстро, используя руки вместо лопат, чтобы раскапывать и отгребать расколотый лед.
Сначала он увидел руку, где ткани были так раздуты, что все пальцы лопнули, оставив на костяшках клочки кожи. Призрачные останки кисти все еще что-то сжимали. Черную изъеденную временем рукоять меча. Райф разрыхлил лед ножом, вклинил пальцы под пласты льда и с усилием их вырвал. Теперь он видел клинок. Его лезвие смутно поблескивало, как старая монета, а дужки крестовины поросли ржавчиной. Он лежал на скрученном вбок теле, не имевшем головы. То немногое, что осталось от человека, все еще оберегала темная металлическая броня с ребристыми шипами. Властелин воронов, так назвал его Таллал. Райф никогда не видел настолько толстого отвратительного панциря - он выглядел, как покрытый броней гроб.