- Я, должно быть, плохой человек, - решила она, потому что в этот миг подумала: - Хорошо, что это не я.
Уокер Стоун был не тем человеком, которого можно было сердить.
Эффи, дрожа, с неохотой потащилась обратно к месту для костра, миновав по дороге несколько сбитую с толка сороконожку. После рассвета прошло около часа, и облака, висевшие над Волчьей последние пять дней, начали расходиться. Вчера шел снег. Сегодня этот снег лежал на земле, застыв небольшими ледяными шариками, которые хрустели, когда на них наступишь. Впереди река казалась ленивой. Здесь, в одном дне пути на восток от Ганмиддиша, Волчья была не очень привлекательной. Уокер сказал, что они были в подтапливаемой местности. Земля к северу от реки была плоской и задыхалась от болотной ивы, лягушачьей икры, вейника и огромного количества гигантского чернопалочника с взорвавшимися головками. Там был масса ила. По счастью, он застыл -- вчера, когда он был жидким, пахло в самом деле гадко. Можно было увидеть его и в реке, где он окрашивала воду в неприятный темно-коричневый цвет. Уокеру он вообще не нравился. Он говорил, что это делает реку кислой, а кислота была врагом его лодки.
Они со своим отцом проводили, по меньшей мере, час в день, обихаживая лодку. Ее кожу приходилось латать и растягивать, мазать воском и прикреплять, ежедневно смазывались маслом брызгоотражатель и планширы, и поклажа выгружалась до вытаскивания лодки на берег. Это было, должна была признать Эффи, красивое судно, с кожей цвета старого пергамента и блестящим каркасом из кедра. Единственный раз, когда Уокер и его отец разговаривали друг с другом, было обсуждение состояния лодки. Что делало тот факт, что они оставили ее на ночь в воде, довольно странным.
Эффи посмотрела вверх по реке, в сторону Ганмиддиша. Хотя она была в нескольких лигах к востоку от круглого дома, она все еще могла видеть башню. Огня сейчас не было, но дым все еще медленно шел с открытой галереи верхнего яруса. Башня, возможно, и была причиной, почему лодка не была вытащена на берег, как обычно. Вчера в полдень, когда Чед заметил странный зеленый огонь, Уокер немедленно направился к берегу. С тех пор они и стояли лагерем на застывшей топи.
Прошлой ночью никто не спал. Первый пожар продолжался недолго, но дым от него выходил из окон башни весь день. Затем, после того, как стемнело, и на западе не было видно ничего, кроме неба и звезд, зажегся второй огонь. Этот был другим. Он был красным.
Синий огонь у Дхуна, черный дым у Черного Града, красный огонь у клана Бладд, перечень был таков. Эффи выучила его ребенком. Ночью клан Бладд занял Ганмиддиш. Черный Град был побежден и выгнан из дома.
Дрей. Эффи вытащила свой амулет из-под выреза платья и сжала его в руке. Ее амулет был круглым куском камня с просверленной в нем дырочкой, врученным ей старым клановым ведуном Берди Градом. Насколько Эффи знала, она была единственным человеком в клане, у кого амулетом был неживой предмет. Так не делалось. У людей были амулетами птицы, звери, рыбы, и иногда -- не часто -- деревья. Ни у кого не было кусочка стекла или угля, в клане это просто было... не по-клановому. Когда ей, новорожденной, дали его впервые, ее Па попросил Берди забрать его обратно. "Тело ее матери еще остывает, - сказал Па. - Этому ребенку тяжестей в жизни хватит". Берди этого не услышал. Берди никогда не забирал амулеты обратно, даже у Райфа.
Сейчас Эффи против него сильно не возражала. Она недолго предавалась мечтам об амулете оленя или лебедя. Олени были лишь приманкой для волков, а лебеди - огромными крикливыми птицами, которым надо было разбегаться пол-лиги, чтобы взлететь. По крайней мере, когда камень тонул, он тонул быстро.
Вчера она радовалась своему амулету. Небольшой кусок гранита рассказал ей о Дрее. Она поняла, что он в опасности, еще до того, как Чед увидел огонь, а позже она поняла, что опасность возросла. Дрей был в Ганмиддише в гарнизоне Черного Града: он должен был находиться на передовой. Эффи не знала, как прошло сражение, или что произошло с Черным Градом. Амулет работал иначе. Он давил на кожу, предупреждая об опасности, и только-то. Где-то через три часа после полудня он подпрыгнул на ее груди, и она мгновенно поняла, что Дрей был ранен. После этого не было ничего, камень был спокоен. Она продолжала проверять весь вечер и ночь, взяв камень в кулак и крепко сжав, но не смогла добиться от своего амулета ничего.
Было тяжело не знать, что произошло с Дреем. Эффи Севранс очень сильно любила своих братьев. Их обоих, Дрея и Райфа, и она и пушинки бы не дала за то, о чем Черном Граде рассказывал каждый. Райф не предатель. Райф убил четверых бладдийцев у дома Даффа, защищая Вилла Хока и его сына Брона.