Когда она увидела, что Уокер отложил весло и вытянул из утолщения в каркасе лодки шест, Эффи стало ясно, что они не собираются приставать, наконец, к берегу. Они собирались идти по ручью на шестах.
Хотя она смотрела действительно внимательно, она не могла определить протоку, пока они не вышли прямо на нее. Она ощутила ее воды, толкающие лодку в корму, даже различила пересечение вихрей, кружащихся там, где встречались два течения, но не могла увидеть ничего, кроме заглушивших все ив и сумаха впереди. Любой высматривающий подумал бы, что Уокер и его отец собирались с шестами идти прямо на берег. Но нет, в последний момент Эффи заметила выразительную тень под деревьями. Наклонившись и прижав голову к груди, чтобы уберечь их от ударов ветвями, Уокер и его отец вели лодку сквозь полог зарослей в ручей.
Весьма умелый ход, решила Эффи, хлопнув по ветке ивы, которая нацелилась ей прямо в глаз.
Ручей был узким и извилистым, линия коричневой воды, ведущая сквозь деревья. С использованием шеста против быстро бегущего потока дыхание Уокера стало тяжелее. Эффи держалась неподвижно. Лодка переваливалась с боку на бок, что не нравилось ей ни капельки.
Девочка, девочка, девочка, девочка. Интересно, почему раньше этого не было? По какой-то причине глупые стихи Уокерова папаши продолжали звучать в голове.
Они шли вверх по течению, пока не стемнело, а потом папаша Уокера вывел лодку к узкому галечному пляжу, окруженному черными дубами и болиголовом. Когда Эффи ступила в воду, было почти темно. Ее ноги немного онемели, так что холода она почти не почувствовала. Воспоминание снова вернулось обратно, играя в ее голове в прятки.
- Девочка, собери для костра ветки, - Уокер придержал лодку, чтобы отец мог сойти, и потом начал выкладывать груз.
Ноги Эффи все еще находились в воде. Подол платья был мокрым. Она дрожала, и все, что ей хотелось сделать, это завернуться в одеяло и спать.
- У меня есть имя, вы знаете, - сказала она Уокеру. - Я Эффи Севранс. А еще есть Чед Лаймхаус.
Чед, услышав, что упоминалось его имя, оторвался от своего задания по раскладке спальных мешков, увидел Эффи, столкнувшуюся лицом к лицу с Уокером Стоуном, и сам решил исчезнуть.
- Схожу в туалет, - произнес он в воздух, ринувшись к деревьям.
Уокер находился в процессе выгрузки навощенного мешка с едой. Со взглядом, остановившимся на Эффи, он подошел к берегу и сложил мешок на землю. Тот опустился со звяканьем.
- Твое имя не будет значить ничего там, куда ты идешь. Так что умерь свое мелочное ретивое воображение и займись костром.
Эффи почувствовала, как запылали ее щеки. Отец Уокера прошел по воде мимо нее с дергающимся лицом злобного хорька. Эффи подождала, пока он выйдет на берег, прежде чем обратилась к его сыну:
- Вы продадите нас на рудники лордов Транс Вора? - Так. Она высказала это.
Глаза Уокера Стоуна чуть не вылезли из орбит. Голова пошла назад, и высокий неприятный звук вырвался из его рта.
Эффи отступила назад. Звук продолжал идти, и совершенно неожиданно она поняла, что он смеялся. У нее за спиной папаша Уокера хихикнул один раз из солидарности, а затем стало тихо.
Через миг Уокер сам успокоился, и посмотрел ей прямо в глаза:
- Девочка, я обещаю тебе, что ни на какие рудники вы не отправитесь.
Она ждала, но он не сказал больше ничего, просто подхватил мешок и отправился по своим делам по берегу. Когда Эффи смотрела на него, мысль, которую она ловила весь день, вернулась на место. Машинально ее рука потянулась достать амулет.
Девочка, девочка, девочка, девочка. Интересно, почему раньше этого не было?
Ну конечно! Амулет не предупредил ее в ночь похищения. Ее амулет всегда предупреждал ее об опасности. Всегда. Но не в тот раз. Так почему же?
На этот вопрос она и пыталась ответить, когда собирала дрова для костра.
Глава 13. Стеклянная молния
Райфу приснилось, что он проснулся и не может заснуть. Когда он проснулся, он лежал на постели, закрыв глаза, и отдыхал. Сегодня он покинет Глушь.
Или хотя бы попытается.
Свет, просочившийся сквозь полупрозрачную кожу стен, проходил перед его мысленным взором. Перед глазами плыли серебристые круги. Просто наблюдение за ними какое-то время было очень мирным и успокаивающим. Вскоре он обнаружил, что это один из тех редких случаев, когда он мог представить Дрея, Эффи и Аш, не ощущая боли от их потери. Ни боли, ни тоски, только воспоминания в лицах. Эффи улыбалась, показывая ему большую дыру, где были раньше передние молочные зубы. Дрей был спокоен, позволяя себя рассмотреть, его большие карие глаза внимательны и не моргают. Аш тоже была спокойна, но в отличие от его брата и сестры, он не мог увидеть ее ясно. Ветер дул сквозь ее длинные серебристые волосы, и она нежно улыбалась, когда ее образ таял.