Когда он был готов, Райф встал и направился к палатке Таллала. За одиннадцать дней, прожитых им здесь, он узнал множество мелочей о братьях агнца. Одной из них были обязательные правила для посещения чужой палатки. Нагнувшись, Райф зачерпнул с земли горсть пемзы. Легким движением он бросил песок на стену палатки.
- Входите, - раздался через миг голос Таллала. Это показывало, что на своем родном языке он не отзывается.
Райф шагнул в дымный сумрак палатки. Лампы-курильницы, свисавшие с костяного каркаса палатки на уровне пояса, испускали тусклый красный свет. Кроме своей собственной, Райф не бывал ни в какой другой палатке, и в глаза бросились отличия. На полу внахлест лежали шкуры ягнят. Дуги каркаса из разрисованных ребер совершенно соответствовали изгибам палатки и вплотную прилегали к стенам. Матраса не было, только уютное гнездо из тонких желтых подушек, набросанных вокруг центральной опоры. С потолка на длину шерстяной пряди свисали дюжины небольших кожаных мешочков. Райфу пришлось уворачиваться, чтобы не задеть их головой.
Таллал стоял на коленях на одной из ягнячьих шкур. Его голова была обнажена, верхняя накидка располагалась на маленькой костяной скамеечке у входа. Удивленный, Райф помедлил проходить в палатку дальше.
- Садись, - пригласил Таллал. - Смотри.
Подняв высоко подбородок, он наблюдал, как Райф смотрит на него. Гордый, было первой мыслью Райфа. Черные волосы Таллала были подстрижены очень коротко. Скулы его были широкими и выпуклыми, а коричневые губы полными. Три черные точки на переносице повторялись и на подбородке. Совсем как Фарли, Таллал оказался моложе, чем ожидал Райф. Не молодой точно, но и до старости далеко. Темные глубокие глаза Таллала с их странными голубоватыми белками отслеживали каждое перемещение взгляда Райфа.
- Не хотел бы ты увидеть мои зубы?
Райф подумал, что Таллал, возможно, мягко издевается над ним, но не был в этом уверен.
- Нет.
Таллал тяжело наклонил свою голову.
- Ешь, - сказал он, указывая на серебряную тарелочку не больше ладони Райфа, которая стояла, наполненная пряными орешками.
Распознав порядок давно сложившегося обычая, Райф отправил орешек в рот. Он был острый и соленый, как море. Проглотив его, он неожиданно для себя спросил:
- Почему вы забили мула?
- У моего народа десять -- несчастливое число.
Райф мысленно вернулся к своему первому разговору с Таллалом, когда брат агнца сообщил ему, что их в отряде одиннадцать. Его счет по головам включал животных. Так что сейчас их было девятеро.
- Это число детей Темного, - Таллал продолжил. - Всякий раз, когда собираются десятеро, это притягивает Его взгляд.
Но нас-то десять, подумал Райф. Включая меня.
Таллал наблюдал, как смысл его сообщения наконец дошел до Райфа.
- Вы знали, что я сегодня ухожу?
- Мы надеялись.
Райф перевел дыхание и задержал его. Дым от коптилок обжег ему горло. Конечно, они хотели, чтобы он ушел: они увидели, кто он такой.
- Я сожалею о вашем брате.
Таллал смотрел не мигая:
- Как и мы.
Райф встал. Мешочки вокруг его головы сильно раскачались.
- Ты не сможешь уйти, - сказал Таллал. - Ты не знаешь, как.
Он был прав.
Поднявшись, брат агнца сдвинул головной убор со скамеечки и предложил это сиденье Райфу.
Он не задел ни единого мешочка, усаживаясь, заметил Райф.
- Что в них? - спросил он, мотнув головой в сторону потолка.
- Души.
Райф закрыл рот, посмотрел на плоские коричневые с подпалинами мешочки, и потом отвернулся.
Таллал мягко, с пониманием, улыбнулся.
- Этот брат агнца просит прощения. Он не хотел изумлять тебя. Мешочки -- это наш способ ведения счета. Каждый из них представляет душу, которую мы вернули Богу. Когда мы вернемся к своему народу, их откроют с торжественным обрядом, и морах высвободится.
Мешочки были размером со сливу.
- Морах там внутри?
Брат агнца пожал плечами.
- Некоторые считают, что это так. Этот брат агнца думает, что, возможно, плоть Бога слишком сильна и беспокойна, чтобы содержаться в столь малых предметах.
- Когда вы вернетесь?
На этот раз пожатия плечами не было. Взгляд Таллала стал задумчивым, словно он смотрел за пределы палатки.