– Снеси это на катер и жди нас там, – прошептал ему Гай.
Алебардист Гласс проявил признаки уважения и необычного усердия на первом же этапе операции:
– Почему я, сэр? Этот паршивый орех, сэр? Зачем его нести на катер?
– Прекратите разговоры. Гласс. Отправляйтесь на катер.
Гай сознавал в тот момент, что отнесся с полным безразличием к тому, сохранил он или утратил уважение Гласса к себе.
Второе, на что наткнулся Гай, была небрежно натянутая меж стволов пальм колючая проволока. Он дал сигнал из трех вспышек, который означал: «Продвигаться осторожно, проволочное заграждение». Слева и справа послышались шаги. К нему приблизились разведчики и доложили шепотом:
– Слева проволочное заграждение.
– Справа проволочное заграждение.
Направив слабый луч света вперед и ощупав все вокруг руками и ногами, Гай понял, что перед ним – низкий, жиденький, плохо установленный оборонительный рубеж из колючей проволоки. Затем примерно в четырех шагах от себя Гай увидел человека, который смело пробирался через заграждение вперед.
– Эй, стой! – крикнул Гай.
Но человек, миновав заграждение, продолжал идти вперед, с шумом раздвигая кустарник, траву и колючие растения.
– Вернись назад, эй, сумасшедший! – громко крикнул Гай.
Человек скрылся из поля зрения, но шаги его все еще были слышны. Гай дал громкий свисток. Все разведчики послушно повернулись кругом и начали быстро спускаться по пологому берегу туда, где стоял катер. Гай остался на том же месте, ожидая возвращения ушедшего вперед нарушителя. Он как-то слышал, что люди, бегущие как одержимые, иногда автоматически приходят в себя, услышав поданную им команду.
– Впереди идущая шеренга! – крикнул он громко, как на казарменном плацу. – Кру-у-гом! Бегом марш!
Единственной реакцией на его команду был оклик с левой стороны:
– Halte-la! Qui vive?[25]
Затем раздался взрыв гранаты, после которого со всех сторон послышались ружейные выстрелы: стрельба, казалось, поднялась на всем побережье. Ничего страшного: несколько резких винтовочных выстрелов, свист пуль в пальмовой роще. А вот открыл огонь и находящийся на фланге «брен», причем первые его пули просвистели в опасной близости от самого Гая. Ему показалось, что через какие-нибудь несколько секунд он наверняка будет убит. Гай прошептал слова раскаяния, те самые, которые часто произносил во сне, когда ему виделось, что он падает с какой-нибудь высоты. В тот же момент ему пришла в голову мысль: «Нелепейшая из нелепейших смертей».
Гай побежал по берегу вниз. Катер был на месте. Два человека по пояс в воде держали его руками, не давая отойти от берега. Возвратившиеся разведчики стояли недалеко от катера.
– Всем на катер! – приказал Гай.
Он сбегал к пулеметчикам и им тоже приказал возвращаться на катер.
Французы на берегу все еще вели беспорядочную стрельбу.
– Все на месте, все в порядке, сэр, – доложил сержант.
– Нет, нет, вон там, кажется, еще один человек.
– Да нет же, сэр. Я сосчитал. Все на месте. Давайте на катер! Лучше поскорее отойти, пока никто не мешает.
– Подождите минутку. Я еще раз осмотрю берег.
Лейтенант из добровольческого резерва военно-морских сил, командовавший катером, заявил:
– Мне приказали отходить, как только закончится операция или даже раньше, если я найду, что угроза катеру слишком велика.
– Они еще не обнаружили нас и ведут совершенно беспорядочный огонь. Дайте мне еще две минуты.
Гай знал, что солдат в первом бою охватывает такое возбуждение, что они могут потерять голову. Проще всего было бы, конечно, предположить, что тот, перешедший за проволочное заграждение, человек – просто плод его воображения. Однако Гай все-таки решил еще раз подняться на берег. Он действительно обнаружил там пропавшего человека, который медленно полз ему навстречу.