Можно с уверенностью сказать, что полной информацией о положении дел в стране обладали в те годы только два человека – Секретарь ЦК Сталин и Председатель СНК Молотов. Это они определяли внешнюю политику СССР накануне войны – на их совести не только сговор с Гитлером, но и гибель, а также плен миллионов советских людей. Именно им направлялась перед войной ежедневная самая секретная информация о состоянии дел в военной промышленности. Секретарь ЦК Жданов, например, такой информации не получал, хотя был посвящен во многие секретные дела предвоенного периода. Так, среди материалов его фонда в РГАСПИ сохранились документы, подтверждающие непосредственнное участие Жданова в подготовке советско-финляндской войны[877]88. Во многое он был посвящен, но далеко не во все тайные дела сталинской власти. В результате такой всеохватывающей секретности о них не знали даже члены Политбюро ЦК. Так, Хрущев, ставший членом этого органа после XVIII съезда ВКП(б), похоже, слабо представлял себе, что тогда происходило в стране. Глава его воспоминаний «Тяжелое лето 1941 года» начинается весьма примечательно: «Итак, мы приблизились вплотную к войне... Что делалось в армии, конкретно сказать не могу, потому что не знаю. Не знаю, кто из членов Политбюро знал конкретную обстановку, знал о состоянии нашей армии, ее вооружения и военной промышленности. Думаю, что вполне, видимо, никто не знал, кроме Сталина. Или знал очень ограниченный круг людей, да и то не все вопросы, а те, которые касались их ведомства или ведомства, подшефного тому либо другому члену Политбюро. Перемещение кадров, которое имело большое значение для подготовки к войне, тоже осуществлялось Сталиным»[878]89.
4 мая 1941 г. произошло знаменательное событие в истории механизма сталинской власти. В этот день Политбюро приняло постановление об усилении работы советских центральных и местных органов. В нем говорилось: «I. В целях полной координации работы советских и партийных организаций и безусловного обеспечения единства в их руководящей работе, а также для того, чтобы еще больше поднять авторитет советских органов в современной напряженной международной обстановке, требующей всемерного усиления работы советских органов в деле обороны страны, – ПБ ЦК ВКП(б) единогласно постановляет:
1. Назначить тов. Сталина И.В. Председателем Совета Народных Комиссаров СССР.
2. Тов. Молотова В.М. назначить заместителем Председателя СНК СССР и руководителем внешней политики СССР, с оставлением его на посту Народного Комиссара по иностранным делам.
3. Ввиду того, что тов. Сталин, оставаясь по настоянию ПБ ЦК первым секретарем ЦК ВКП(б), не сможет уделять достаточного времени работе по Секретариату ЦК, назначить тов. Жданова А.А. заместителем тов. Сталина по Секретариату ЦК, с освобождением его от обязанностей наблюдения за Управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП(б).
4. Назначить тов. Щербакова А.С. секретарем ЦК ВКП(б) и руководителем Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), с сохранением за ним поста первого секретаря Московского обкома и горкома ВКП(б).
II. Настоящее решение Политбюро ЦК ВКП(б) внести на утверждение Пленума ЦК ВКП(б) опросом»[879]90.
Этим решением верхушка сталинской власти выводилась из подполья, хотя весь тайный механизм принятия решений и связи с местными партийными органами оставался без изменений. Сталин как бы вернулся ко временам Ленина, который, как известно, официально занимал пост Председателя Совета народных комиссаров. Но зачем? По мнению О.В. Хлевнюка, «назначение Сталина на пост председателя СНК повышало значение правительства и его аппарата в руководстве страной и выработке решений»[880]91. Однако в этом заключении нет ответа на вопрос. Власть Сталина к этому времени была безграничной и без каких-либо легитимных формальностей. Надо отдать должное Сталину – в том, что касалось укрепления власти, бессмысленных действий у него не было. Не случайно в постановлении определены также места для Жданова и Щербакова. В течение всего предвоенного периода они занимались подготовкой так называемого пропагандистского обеспечения будущего расширения «фронта социализма»[881]92. Под непосредственным руководством Жданова, а, возможно, и им самим (по крайней мере, окончательный текст правил он) были подготовлены «Декларация народного правительства Финляндии», текст военной присяги Народной Армии Финляндии, за основу которого была взята присяга Красной Армии, а также «Обращение Финляндского народного правительства к солдатам финской армии»[882]93.
Кроме своего давнего соратника Молотова, Сталин приблизил к себе именно Жданова и Щербакова, намечая план осуществления своих дальнейших замыслов. По его мнению, такой момент наступал. В одном из писем Л. Кагановичу Сталин выразил свое политическое кредо: «Нельзя зевать и спать, когда стоишь у власти»[883]94. Подлинный смысл решения о назначении Сталина Председателем Совнаркома СССР представляет собой часть той государственной тайны, которая десятилетиями скрывалась благодаря созданному им механизму власти и которой есть только одно реальное объяснение: война.
2. СТАЛИНСКИЕ НАЗНАЧЕНЦЫ
Секретная партийно-государственная реформа, проведенная в 1922 – 1923 гг., оказалась не просто набором мероприятий, направленных на усовершенствование связи Секретариата ЦК с местными партийными органами. В результате этой, на первый взгляд, незаметной и скучной работы был отлажен механизм коммунистической власти, действие которого очень скоро почувствовали на себе противники сталинского курса в партии.
Изменить что-либо в конце 1920-х гг. было уже невозможно. «Щупальца» партийного аппарата буквально пронизали все политические и хозяйственные структуры общества. Никакая критика сложившегося порядка уже не воспринималась в 1929 г., когда против внутрипартийной политики высшего руководства выступили представители так называемого правого уклона. Слова Бухарина на объединенном заседании Политбюро ЦК и Президиума ЦКК 30 января и 9 февраля 1929 г. о том, что «...на двенадцатом году революции ни одного выборного секретаря губкома; партия не принимает участия в решении вопросов. Все делается сверху», были встречены криками: «Где ты это списал, у кого? У Троцкого!»[884]1
Однако те, кто принимал непосредственное участие в этой организационно-политической работе Секретариата и Оргбюро ЦК, ощущали ее масштаб и значение. Л.М. Каганович не случайно посвятил своей работе в Секретариате ЦК специальную главу «Памятных записок». Ему принадлежат следующие слова: «Еще не написана могучая музыкальная "оратория" о том, как шли большевики Москвы и Петрограда в глубины России для ее социалистической перестройки. Но она живет в сердцах народа, пролетариата, который от души говорит: слава большевикам Москвы, Петрограда и других промышленных центров страны, которые по зову ЦК, по зову Ленина уезжали в самые далекие, глубинные районы на борьбу с белыми агентами империализма, с саботажниками, спекулянтами, купцами, кулаками, со всеми классовыми врагами социализма, – за успешное, правильное партийное и советское строительство, за диктатуру пролетариата, за построение социализма во всей Великой России – Советском Союзе вплоть до самых отсталых его уголков!»[885]2.
Огромное значение в этой работе, что правильно почувствовал Каганович, имело «не только систематизирование и упорядочение учета, но и изучение персонально каждого руководящего ответработника – от всероссийского до волостного и ячейкового масштаба»[886]3. Деятельность по подбору кадров, развернувшаяся с 1923 г., когда была окончательно разработана и утверждена единая система учета, постепенно захватывала все новые слои ответственных работников.
С 16 ноября 1925 г. аппарат ЦК руководствовался постановлением Оргбюро ЦК «О порядке подбора и назначения работников». Имелось три списка должностей: к номенклатуре № 1 были отнесены должности, назначение на которые производилось только постановлением Политбюро ЦК, к номенклатуре № 2 – с согласия Орграспредотдела ЦК; номенклатура № 3 включала перечень должностей, назначение на которые должно было осуществляться государственными учреждениями по согласованию с Орграспредотделом ЦК.
881
92 Невежин В.А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии «священных боев», 1939–1941 гг. М., 1997. С. 27-52, 186-251.
884
1 Фельштинский Ю.Г. Два эпизода из истории внутрипартийной борьбы: конфиденциальные беседы Бухарина // Вопр. истории. 1991. № 2–3. С.201.