В течение часа Гейдж находился в оглушенном состоянии, после чего он смог с помощью сопровождавших его людей пойти к хирургу и по дороге спокойно и невозмутимо рассуждал о дырке в своей голове.
В конце концов он оправился от инфекции, развившейся в ране, и прожил еще 12 лет. Гейдж кончил свою жизнь в Сан-Франциско, где он умер при обстоятельствах, потребовавших вскрытия тела. Несомненно, что только благодаря этому случайному обстоятельству ученые-медики смогли проверить эту историю путем прямого исследования поврежденного мозга. Выяснилось, что не только левая лобная доля подверглась тяжелому повреждению, но травма распространялась и на правую лобную долю. Как череп, так и железная палка ныне экспонируются в Гарвардском университете.
Как ни поразителен был счастливый исход столь внушительной травмы, не менее поразительными оказались ее последствия. Поражало в них именно отсутствие резких изменений психики. Гейдж по-прежнему оставался дееспособной личностью: у него не обнаруживалось никакой потери памяти и он был в состоянии заниматься своим делом. Снижение умственных способностей у Гейджа казалось несоразмерно малым для человека с таким обширным повреждением той самой части мозга, которую издавна считали субстратом высших интеллектуальных процессов.
Некоторые изменения у Гейджа произошли, по они носили совсем не тот характер, какого следовало бы ожидать исходя из существовавших теорий. По-видимому, затронуты были главным образом особенности его личности, а не умственные способности. До несчастного случая он был тактичным и уравновешенным человеком, хорошим работником; теперь он стал невыдержанным и непочтительным, часто позволял себе грубую брань и мало считался с другими людьми. Он сделался упрямым, но переменчивым и нерешительным. Из-за этих новых черт характера ему уже нельзя было доверить руководство бригадой. Да он и не проявлял склонности к какому бы то ни было труду — вместо этого он предпочел странствовать, зарабатывая на жизнь тем, что показывал себя и свою трамбовку.
Другие данные о последствиях повреждения лобных долей
Случай с Финеасом Гейджем, ярко продемонстрировавший относительно малую чувствительность нашего мозга к обширному повреждению той его части, которой раньше придавали первостепенное значение, возбудил у патологов конца XIX века интерес к новым клиническим данным о последствиях крупных травм мозга. К разрозненным сведениям, которые удалось собрать, добавился огромный материал по повреждениям головного мозга, полученный во время первой мировой войны. Источником дополнительных сведений послужило изучение симптомов, наблюдающихся при опухолях мозга. Хотя среди тысяч исследованных случаев не было и двух совершенно одинаковых по характеру мозговой травмы или по наблюдавшимся изменениям психики, разнообразные наблюдения достаточно согласовались между собой, чтобы можно было сделать ряд определенных выводов. Прежде всего эти данные ясно показывают, что лобные доли не ответственны за управление какой-либо жизненно важной функцией организма. Повреждение этой области не влияет на дыхание, работу сердца, кровяное давление, терморегуляцию, функции внутренних органов или на какой-либо из нескольких тысяч автоматических рефлексов, столь существенных для здоровья. Нет никаких данных о прямом участии лобных долей в регуляции соматических процессов, за исключением, может быть, управления сфинктерами.
Что касается интеллектуальной деятельности, собранные данные истолковать труднее. Несомненно, повреждение лобных долей обычно не приводит к резким изменениям умственных способностей. Воспоминания о прошлом и сложные навыки не утрачиваются. В разнообразных тестах для оценки умственных и профессиональных способностей больные с повреждением лобных долей часто дают более низкие показатели, чем до травмы, но в отдельных случаях — более высокие. Только в тестах, определяющих способность одновременно оперировать многими понятиями и составлять суждения об абстрактных ситуациях, обнаруживается высокая корреляция между степенью повреждения и снижением показателя[4].
Большинство неврологов считают, что наиболее заметными следствиями повреждения лобных долей являются изменения личности. В свете данных, накопившихся за 100 лет, случай с Финеасом Гейджем выглядит довольно типичным. Человек, который был честолюбивым, хорошо приспособленным, целеустремленным и тактичным, после травмы лобных долей обнаруживает отсутствие внутренних стимулов, безразличие к чувствам других людей, снижение инициативы и организаторских способностей, бестактность и нередко общее тупоумие. Часто наблюдается эйфория. Иногда больной становится чересчур подвижным и говорливым при полном отсутствии творческого мышления, которое могло бы придать такого рода повышенной активности какую-то ценность. Нередки проявления ребячливости, наивности и эмоциональной несдержанности в форме взрывов смеха, вспышек раздражения или ярости.
4
Существуют даже некоторые сомнения в том, что это связано именно с нарушенной функцией лобных долей. Д. О. Хебб приводил доводы в пользу того, что отклонения от нормы у «фронтальных» больных в значительной части обусловлены образованием рубцов и повреждением других тканей при травме или при хирургической операции, а не самим по себе выпадением функции лобной доли.