— Господи, почему мне была уготована такая судьба?! За что? Я не виновна! — я закричала, водя руками по картине. Последний раз я испытывала эту колючую боль, рассказывая ДжонгХену о Питере. Но сейчас мои чувства были еще свирепее и болезненнее. Я смотрела на свою семью, понимая, что потеряла их навсегда. Никогда ранее я не испытывала такого одиночества. Моя семья – моя крепость, которой у меня не было. Одна. Я была совсем одна.
— Матушка… Брат… Отец… — протяжно звала я, сидя на полу и глядя в их лица. — Заберите меня отсюда, прошу…
Иногда мне кажется, что я могу сбежать. Но потом чувствую на щиколотках цепи и снова оседаю на пол. Мне не выбраться отсюда. Мне никогда не обрести свободу. Цепи не позволят этого сделать.
Глава №29
Я приехал в Лондон, когда часы показывали пять минут одиннадцатого, и оказался на нелюдимом вокзале. Как я потом прочитал в интернете, им оказался Чар Кросс24 – богом забытое место. Он считался старым, никому ненужным вокзалом. Легче было построить новый, чем отреставрировать этот.
Вместе со мной из вагоны вышли всего несколько человек. Они сразу разбежались кто куда и оставили меня один на один с жужжащим поездом.
Я начал оглядываться по сторонам, чтобы сообразить, в какую сторону мне нужно идти, и заметил вдалеке двух англичан. Пожилые мужчина и женщина лет семидесяти медленно шли вдоль перрона, раскачивались из стороны в сторону и о чем-то беседовали – их голоса отдавались легким эхом в огромной замкнутой капсуле станции лондонского вокзала. Больше никого не осталось. Через две минуты поезд отключили от энергоснабжения и воцарилась еще более удушающая тишина, которая закладывала уши и рождала легкое ощущение тревоги. Я остался в полном одиночестве и полумраке желтых фонарей, похожих на скрюченных старушек.
Сглотнув скопившуюся во рту слюну, я побрел в сторону выхода. Спасибо пожилой паре. Никаких указателей на перроне не оказалось. Только благодаря им я смог выйти на улицу.
«Если я потеряюсь в этом городе, мне конец», – думал я, идя к выходу.
Мои шаги отдавались гулким эхом, добавляя мне и без того удушающей тревожности. Вокзал напоминал заброшенное здание, хотя по документам еще не был им. Витающая в нем тишина давила на уши и сбивала с толку. Но, уверяя себя, что все так, как должно быть, я двигался дальше. Куда? Я даже не знал.
«А теперь что? – Пронеслось в моей голове, когда я принялся строить дальнейший маршрут. – Вот, я тут, а дальше?..»
Спустившись со ступенек вокзала, я начал осматриваться в поисках остановки. На улице оказалось слишком тихо и малолюдно, словно с приходом темноты всех жителей разогнали по домам, вешая на их двери стальные замки. Я оказался на окраине города. Поезд, на котором я ехал, был каким-то особенным.
Решаясь на «побег» из Беркшира, я не сомневался, что приеду на один из центральных вокзалов Лондона, где кипит жизнь. Но из-за незнания расписания местных поездов, сел в лужу – приехал на окраину города, где не было ничего, кроме пустых улиц и звука сирен полицейских машин. И то, до меня доходило лишь их писклявое эхо.
Меня поглотил страх. Он щекотал мои нервы как пуховое перо – обнаженные пятки.
Но вспомнив, что у меня есть конкретная цель и расстраиваться по таким пустякам нет никакого смысла, я стал ждать автобус под номером шесть. Только он мог спасти меня и доставить в финансовый район Лондона, где располагался Уиллис Билдинг. Мысли о том, что же мне делать после приезда к зданию, я решил отложить на какое-то время. Подумать об этом можно было и на месте.
Я ехал почти в пустом автобусе. Кроме меня, в нем находилась молодая парочка и мужчина около пятидесяти лет. Если первые зашли в салон только недавно, то второй ехал в нем давно. Когда я сел на остановке возле вокзала Чар Кросс, мужчина уже сидел на своем месте, глядя в окно, в котором отражалась его скучающая и морщинистая физиономия. На улице заметно потемнело – разглядывать город было невозможно, поэтому он смотрел на себя и думал, думал, думал… Интересно, о чем? О своей жене или больной матери, которой осталось жить всего пару недель? Или, быть может, у него умер кот и тогда он вспоминал, как в первый день принес его домой, и как его еще маленькая дочка радовалась котенку, как обнимала его, нежно прижимая к себе. А теперь… теперь этот мужчина ехал в автобусе, смотрел на свое осунувшееся лицо – без кота и без дочери. Первый умер, а вторая пару лет назад вышла замуж и забыла о существовании отца. А жена? Черт ее знает. Опять, наверное, где-то гуляла. А ее муж, на которого я смотрел, ехал вместе со мной в автобусе. Он всматривался в свое отражение в темном окне, словно пытаясь отыскать в лице признаки былой молодости и увидеть искорку в глазах, которую у него беспощадно забрали прожитые годы.