Быть может, я чересчур распространился о деле, достойном более сжатого изложения; но, не говоря уж о том, что оно меня коснулось, мне кажется, что по таким подробным рассказам о частных происшествиях при дворе можно лучше изучить и двор, и короля, столь замкнутого и непроницаемого, столь неприступного и загадочного даже для самых близких, столь деспотичного и столь уязвимого в своем деспотизме, с таким трудом отказывавшегося от своих заблуждений даже в тех случаях, когда он убеждался в правоте одной из сторон и недобросовестности другой, и тем не менее способного внять голосу разума в том случае, когда он благоволил выслушать человека, который умел доказать ему свою правоту, подчас даже против его воли, — лишь бы человек этот польстил его деспотическому самолюбию и сдобрил свою речь самым что ни на есть глубоким почтением; все это возможно представить себе яснее всего именно из подобных рассказов, как, например, из того, который я привел сейчас, или из описанных мною ранее историй г-жи де Сен-Симон и г-жи д'Арманьяк или принцессы д'Аркур и герцогини де Роган.
11. 1704. Интриги в связи с браком герцога Мантуанского
Герцог Мантуанский все еще оставался в Париже. Главная причина, удерживавшая его, заключалась в том, что он хотел жениться на француженке, да притом желал, чтобы невесту ему выбрал или по крайней мере одобрил король. Этого своего намерения он не скрывал. Г-н де Водемон, всегда обо всем весьма осведомленный, к тому же его сосед, не мог этого не знать; как человек дальновидный и озабоченный интересами Лотарингского дома, он обычно понимал, как важно было бы, чтобы герцог женился на одной из принцесс, принадлежащих к этому дому, который после смерти герцога мог бы претендовать на Монферрато.[116] Если от этого брака появятся дети — тем лучше, поскольку их мать, сама урожденная принцесса Лотарингская, да еще и супруга столь высокопоставленного лица, имела бы большое влияние на своего престарелого мужа, принимая во внимание разницу в возрасте герцога и той родственницы г-на де Водемона,
116
Монферрато — наследственные владения Фердинанда Карла IV де Гонзаго, герцога Мантуанского (1652–1708). Маргарита де Гонзаго, дочь Винченцо де Гонзаго, герцога Мантуанского, с 1606 г. — жена Генриха Доброго, герцога Лотарингского (1563–1624), приходилась прабабкой Леопольду, герцогу Лотарингскому (1679–1729), чем и объясняются претензии последнего на Монферрато.